Воссоединение

Они опять замолчали. Был чудесный вечер, более прохладный, чем предыдущие, из долины дул ветерок, по небу быстро плыли рваные облака.

– Я говорила с ним перед отъездом из Оксфорда, – промолвила наконец Джен. – Я имею в виду Николя. С тех пор он не звонил.

– Мне жаль, – сказал Дэн. Он накрыл ее руку своей.

– Я не переживаю. В смысле не переживаю ради себя. Думаю, отвратительно, что он проявил так мало интереса к своей дочери, но для меня это не такой уж большой шок. Мы почти не говорили с тех пор, как я в прошлом году уехала из Парижа, и он всегда ясно давал понять, что ребенок не входит в его планы. Он предложил финансовую помощь, – сказала она с кривой усмешкой. – Но я, пожалуй, обойдусь без нее. Честно говоря, думаю, без него нам будет лучше.

– Вы справитесь, – сказал Дэн, сжимая ей руку. Это прозвучало как пустая банальность, но когда она посмотрела на него, на лице его было выражение, позволяющее предположить, что это не так.

Вечеринка прошла с успехом. Джен напрасно опасалась. Лайла была в чудесной форме, она проспала весь день и была такой веселой, забавной и шумной, как в былые времена. Она сидела в гамаке, потягивая шампанское и рассказывая истории о богатом виноделе из Барселоны, о фотографе из Парижа, в кожаном пиджаке и с мотоциклом, о том времени, когда ее арестовали в Берлине за нарушение общественного порядка в пьяном виде и дело кончилось страстным трехнедельным романом с арестовавшим ее офицером. Шарлотта и Грейс были охвачены благоговейным ужасом. Позже Джен случайно услышала, как Грейс в кухне разговаривает с Эндрю.

– Мне кажется, я хочу выучить испанский, папа, – говорила она. – Чтобы я могла жить в Барселоне.

– Хорошая мысль, – согласился Эндрю.

– И заведу себе много любовников, – прибавила она, присваивая себе подхваченный у Лайлы устаревший оборот речи.

– Черта с два.

Но он смеялся – смеялся весь вечер, Джен уже давно не видела его таким. Они с Натали окунулись в дух вечеринки, они расслабились, они держались за руки. На несколько часов они перестали проявлять внимание ко всем остальным и были нежны друг с другом.

Дэн рассказал им всем о своем провале с Клодией.

– Это было скверно с самого начала. Я запланировал всецело романтическое – и чертовски дорогое – Рождество в Париже в отеле «Ритц», которое оказалось просто отвратительным. Рождество в отеле – это уже достаточно паршиво, но когда твоя партнерша все время либо истерически рыдает, либо вопит в телефон на своего мужа – на немецком, не забывайте, не самом мелодичном из языков, – это кошмар. Тем не менее я думал, что все наладится, когда она поселится со мной в Лондоне, но стало еще хуже. Мы ссорились по поводу всего, от погоды до работы, и это было постоянно. Беспросветно. И душераздирающе. Однажды вечером я встречался в пабе с продюсером, с которым вел переговоры по работе, и вернулся домой чуть позже, чем планировал. Так она перебила всю посуду у меня в кухне. Все до единого предмета.

– Черт подери! – сказал Эндрю.

– Вот именно. Все это, весь этот абсолютный ужас длился пять недель, затем она вернулась к мужу. Сначала он не желал принимать ее обратно, велел ей проваливать, так что она имела наглость вернуться ко мне! На этот раз она выдержала дней десять.

– О боже, – сказала Натали и слегка похлопала его по спине.

– Понимаете, мы совершенно, абсолютно не подходили друг другу. Понятия не имею, как я мог не понять этого раньше. – Джен показалось, что она уловила полуулыбку на лице Зака, но он тут же отвернулся. – Она была так экстравагантна, сказала, что не может жить в моей квартире, пока она в таком виде. Хотела сделать там полный ремонт, хотела продать всю мебель. Без всяких разумных объяснений! Она была занята только собой. – Теперь уже все старались сдержать улыбки, кроме Лайлы, которая громко захохотала. Дэн обвел их взглядом и вскинул руки. – Она гораздо хуже, чем я, – пробормотал он.

После торта Джен пошла в дом приготовить бутылочку для Изабель. Она как раз проверяла ее температуру, когда рядом появилась Натали. Она обняла Джен за талию и прижала ее к себе.

– Тебе не надо мыть посуду, – сказала она. – Матери младенцев не должны мыть посуду.

Джен улыбнулась ей.

– Я и не мою. Но мне не хочется видеть и тебя за уборкой. Люди, отмечающие четырнадцатую годовщину свадьбы, определенно не должны мыть посуду.

– Верно, – сказала Натали. Она привалилась к кухонной стойке и отпила большой глоток вина. – Этим должен заняться Дэн, – сказала она, и обе рассмеялись. – Не могу поверить, что прошло уже четырнадцать лет. Четырнадцать лет! Кажется, что…

– Что это было только вчера и одновременно сто лет назад? – спросила Джен.

– Да. – Натали улыбнулась. – Это был великий день… – начала она и замолчала. Джен вытерла руки о кухонное полотенце и повернулась к ней лицом.

– Прости, – сказала она, но Нат протестующе подняла руки.

– Нет-нет. Я не собираюсь погружаться в прошлое. Нам хорошо сейчас. Нам всем хорошо сейчас. Так ведь?

– Надеюсь, что так.

– В любом случае атмосфера немного другая, чем в декабре.

Джен засмеялась.