Воссоединенный

Капли воды стекали по моему виску и под волосами. Я не знала, были это брызги океана или пот. Но мне было жутко. Капли воды скользили по голове, как маленькие черви. Призраки застыли, глядя на нас, сжав губы, и даже воздух не двигался. Они сбились в темных углах корабля, как тараканы, прячась от света, было сложно различить, где чьи бледные конечности.

Я шагнула к существу.

— Место, откуда бы пришел, глубокое. Неизмеримо глубокое. Ты глотаешь этих бедняг, чтобы не проглотили тебя в то место, откуда ты прибыл.

«Кто ты? — прошептал змей. — Откуда ты это знаешь?».

Вернув копье за спину, я убрала мокрые волосы с лица и протянула руку. Змей, потрясенный моим поведением, отпрянул, и судно закачалось, но он не ушел под воду. Я пересекла палубу и прижала ладонь к его черному боку. Несмотря на мои ожидания, тело змея было теплым.

— Да, — тихо сказала я, управляя силой легче, чем раньше. — Твой путь был сломлен. Горе и вес утраты обострили твои клыки.

Когда я коснулась его, я увидела такую тьму, которую не мог пробить никакой свет. Он существовал в бездне. Как в черной дыре. Давление было ужасным, но знакомым. А потом его метало и било. Апепа разорвало надвое. Разбило пополам. Его часть отрезало, а другая часть поселилась здесь. И мы ее видели.

Разум змея был мне незнаком. Место, где он жил сейчас, было зловещим и пугающим, худшая тюрьма. Но тьма его не пугала. Он боялся за часть, оставшуюся позади.

— Теперь я понимаю, — сказала я существу, гладя его гладкие черные чешуйки. — Ты — голод, опустошение. Ты — раб ситуации. Часть, что осталась позади, делала тебя целым. Ты хочешь воссоединения больше всего на свете. Ты знаешь, как это произошло?

«Нет, — прошипел змей. — Я проверил весь космос. Я не нашел ни следа своей второй половины. Может, раскол был случайным. Может, разрез сделал злодей, в театре космоса. Я был нежеланным куском, отброшенным в сторону. Я не знаю».

— Может, тебя можно исцелить, — сказала я. — Я попробую помочь.

«Такому, как мне, не помочь. Моя природа делает меня таким. А я голоден, — его взгляд изменился. Его лицо стало темнее, чем его блестящая кожа. — Иди ко мне, малышка, — нежно сказал он, его голос заглушил весь шум на корабле и шелест волн. — Ты утолишь жажду моего пересохшего горла. Иди в мою пасть, и я накрою тебя, как буря накрывает море. Ты утонешь во мне, но это будет мирная смерть, ты словно ляжешь на ковер изо мха, и бледные лучи луны медленно осушат твою жизнь».

Я послушалась. Я забралась на склон, покрытый мхом, устроилась на мягком покрытии. Было мирно. Голос был прав. Это был мой путь, моя цель. Тело ощутило голод космоса. А потом ногу ужалило, сильно надавило. Но я скоро забыла об этом и улеглась ровнее. Во рту был забавный вкус, словно я попробовала гнилой персик. Горечь превратилась в жар, мои вены запылали. Я заскулила.

А потом взрыв подбросил меня над кроватью. Было темно, только полоска света виднелась под дверью. Моя нога была прижата к кровати, сильно болела. Вдруг дверь распахнулась, но неправильно. То, что протыкало мою ногу, пропало, и я поняла, где была. В пасти змея.

Я вошла в пасть Апепа. Его клык пронзил мою ногу, и яд уже работал. Он двигался в моем теле, принося онемение. Тело змея извивалось, и я выпала из его пасти, держась за скользкий клык, пока он раскачивался.

Желудок сделал сальто, когда змей бросился к судну, и я заметила Ахмоса, мокрого от воды Космической реки. Красивого и яростного. Мы миновали его, и его глаза расширились, он попытался поймать меня, но змей двигался слишком быстро. Ахмос поднял руки над головой и произнес заклинание. Он говорил достаточно громко, я услышала, хотя змей высоко поднял голову. Заклинание Ахмоса призвало с неба пылающие булыжники. Тяжелые метеориты падали вокруг нас, некоторые обрушивались в реку с шипением, другие ударяли по змею, взрываясь.

Яд работал, мои руки уже не поддерживали вес. Я полетела к реке, падала так же быстро, как тяжелые метеориты. Я надеялась, что не умру от столкновения. Когда я ударилась о воду, кости затрещали, но боль быстро угасла, я оказалась под водой. Последняя мысль перед тьмой была о том, что змей не врал. Смерть была спокойной, я тонула.

К сожалению, боль вернулась. Сначала она злила, что-то щекотало ребра, и я застонала, надеясь, что это прекратится. Но быстро стало хуже. Я ударила по тому, что это было, и словно оказалась в паутине. Я схватилась упрямо за боль, забрала ее глубже в себя и держала там, как кошка мышь, не желая выпускать ее.

— Нет, — пролепетала я. — Оставьте меня.

— Я исцелю тебя, любимая.

Нервы покалывало, словно их жалила тысяча шершней. Раздался хлопок, вода потекла из моих ушей, щекоча шею. И я услышала сверчков. Они стрекотали вместе, двигали лапками, пытались узнать, мертва ли я, как они, или еще жива. Их песня дико раздражала.

— Прекратите, — закричала я им.

— Что прекратить, любимая? — сказал сияющий мужчина, склоняясь надо мной.

— Остановите жуков. Такие шумные.

— Думаю, она о призраках, — предположил знакомый голос. — Молчать! — потребовал мужчина.