Восстание

Когда конная колонна приблизилась к Лондиниуму, дорога была запружена повозками, телегами и пешими людьми, женщины несли младенцев и тащили детей за собой. Повозки были перегружены, а тягловые животные напрягались в упряжи, чтобы удержать колеса. Катон, ехавший во главе колонны, подумал, не приказать ли мирным жителям расступиться, чтобы освободить дорогу римлянам, но потом понял, что быстрее будет ехать вдоль дороги, даже если это замедлит их продвижение. Оглянувшись через плечо, он увидел, что наместник Светоний и его свита следуют за Восьмой когортой, не пытаясь освободить дорогу. Это принесло Катону небольшое облегчение. С каждым днем, прошедшим с тех пор, как колонна покинула Деву, Светоний проявлял все меньше высокомерия.

Это были тяжелые и долгие дни, и люди и лошади в колонне были измотаны и покрыты грязью и копотью. Буря, бушевавшая всю ночь и почти весь следующий день, усугубила их неудобства, промочив снаряжение и одежду, превратив неубранные участки дороги в трясину, которая засасывала обувь людей, вынужденных спускаться, и лошадей, которых они вели, замедляя продвижение. Пайки, выданные в Деве и дополненные по дороге, были исчерпаны еще сутки назад, и всадники и их лошади были не только измотаны, но и голодны. В первые два дня лишь немногим пришлось выбыть из колонны из-за хромоты лошадей, но по мере продвижения их число росло, и из тысячи с лишним человек, отправившихся в путь впереди основной массы армии, бредущей из Моны, осталось меньше половины. Хотя в восьмой когорте было меньше всего отставших, в их число вошел и Требоний, и Катон не преминул воспользоваться провизией своего слуги, который до конца похода довольствовался стандартным пайком.

Светоний и его подчиненные были вынуждены спать под открытым небом вместе с остальными солдатами, поскольку палатки наместника и удобства, предоставляемые его личным багажом, остались позади, и теперь они ели те же пайки и использовали в качестве постели ту же твердую землю, что и простые солдаты. Отсутствие привычных рабов означало, что их некому было брить и чистить, и теперь они были такими же бородатыми и грязными, как и те, кем они командовали. Единственное, что отличало их звание, — это гребни на шлемах. Однако наместник ни разу не пожаловался на это Катону. Более того, он даже остановился, чтобы сказать несколько слов ободрения отставшему солдату, который выбился из колонны.

За последние несколько дней Катон проникся к своему командиру не только уважением, но и симпатией. Решение проблемы восстания должно было стать высшим испытанием в карьере наместника. Немногие люди в его положении отвечали за судьбу целой провинции. Его решение вторгнуться на Мону в надежде добиться славы сыграло на руку мятежникам. Только полная победа давала ему шанс спасти свою репутацию. Если же, боги не будут милостивы, и он потерпит поражение, то честь потребует, чтобы он хотя бы погиб как герой в бою. В противном случае ему пришлось бы покончить с собой, чтобы искупить свою неудачу и спасти от катастрофы то немногое, что он мог сделать с честью, как это сделал Вар, который повел три легиона навстречу их гибели в глубине германских лесов.

Впереди показалась веха, и когда Катон увидел, что до Лондиниума осталось всего восемь километров, он почувствовал прилив облегчения от того, что тяготы последних дней остались позади, и одновременно тревогу за то, что он там обнаружит. Он старался не думать о том, какая судьба могла постигнуть Клавдия, Луция и Петронеллу, не вспоминать о падении Камулодунума и уничтожении Девятого легиона, хотя и тешил себя надеждой, что его друг Макрон каким-то образом избежал печальной участи колонии ветеранов.

Спустя полчаса день начал подходить к концу, и длинные тени сумерек растянулись по пологому ландшафту, заливая его неярким кроваво-красным сиянием. Дорога поднялась на последний невысокий хребет, и впереди, на берегу великой реки Тамесис, которая широкими петлями спокойно текла к далекому морю, раскинулся самый большой город Британии. Катон с удивлением увидел, что причалы и пирсы все еще заполнены кораблями. Он предполагал, что большинство из них уже уплыли в безопасное место, а палубы заполнены теми, кто бежал из города вместе с нажитым имуществом. На дороге перед ним, а также на дороге, ведущей на запад, было много людей и повозок, рассредоточенных вдоль пути. Узкий мост, пересекавший реку и обозначавший самое дальнее место для морских судов, был запружен людьми, которые переходили на южный берег и ехали по дороге, ведущей к побережью.

Катон задавался вопросом, сколько жителей осталось в городе и насколько безопасно будет на улицах, когда порядок начнет рушиться. Возможно, прибытие наместника и конной колонны поднимет боевой дух жителей и обеспечит авторитет и силу, необходимые для сохранения контроля. По крайней мере, до тех пор, пока орда повстанцев не достигнет Лондиниума.