Восстание Бекингема

И сделает его ближайшим родственником

Короля, считая что с него и этого довольно.

ФИЛИПП де КОММИН.

Но нас ведь не устраивает Эдуард Пятый

С его сомнительным со всех сторон родством.

Восстановив в правах, его могут признать

Плантагенетом. А это новые тревоги нам

Сулит. Нам нужно, чтобы будущим правителем

Английским стал Генрих Тюдор, который

Из-за худородства своего не смог бы предъявить

Права на вотчины Плантагенетов во Франции

И не угрожал бы территориальной целостности

Нашей страны. Но леди Грей не понимает этого.

АННА де БОЖЁ.

Иль не желает признавать своей ошибки

В том, что связалась с нами и с Тюдором,

Ему отсыпав щедро из казны английской

И этим оплатив его вторжение в страну,

Которой она управляла почти двадцать лет.

ФИЛИПП де КОММИН.

Что ж, каждый волен заблуждаться

В своих надеждах. Я вот, что думаю,

А что если Генрих Тюдор, став королём,

У нас востребует Плантагенетов земли?

Что сделаете вы, мадам, когда он так

Поступит? Ведь он коварен и опасен этим.

АННА де БОЖЁ.

Опасен он, да ведь и мы не дети. И если

Он решится на такое, с его врагами

Мы объединимся и вместе с ними будем

Воевать против него, пока за Францией

Мы не оставим эти земли! Я за расходами,

Филипп, не постою, сокровищ и казны

Не пожалею, чтобы вернее этого добиться!

Уверена, мы победим и земли за собой удержим!

ФИЛИПП де КОММИН.

Дай Бог и мне уверенность такую. Предвижу,

Что земля Плантагенетов будет препятствием

Для отношений мирных меж Англией

И нашим королевством на протяжении

Нескольких веков.

АННА де БОЖЁ.

Ну, это дело будущих правителей, не наше.

Хотя и мы уже вошли в расход немалый,

Чтоб эти земли удержать за нами,

А всё-таки вторжение Тюдора нам на руку,

Как и восстание Бекингема. Жаль, мой отец

Не дожил до счастливых этих дней! Он так

Трудился, столько сил и средств потратил,

Чтобы восстание в Англии поднять, и всё ж

Не дотянул всего одной недели до получения

Первых новостей! А он ведь так отчаянно

Молился, чтоб доктора, астрологи, святые

Хотя б на пару дней своими средствами

Его продлили жизнь! Уверена,  что если б

Мой отец успел дожить до получения

Первого известия, то прожил бы и больше!

Он бы придумал новый, дерзкий план

Восстания, которое бы поднялось волной

И захлестнуло Англию, в ней  навсегда

Надежду утопив на возрождение династии

Плантагенетов! Да, мой отец был мудрым

Королём, горячим патриотом Франции

И истинным хранителем её законных прав

И интересов! И я хочу быть продолжателем

Его деяний, что совершал он Франции

На пользу, надеюсь быть преемником

Его предусмотрительной политики в Европе.

Как жаль, что его с нами больше нет!

Я так тоскую!.. Я попрошу вас, мой любезный друг,

Пройти вместе со мной в часовню и вознести

Молитву за упокой его души бессмертной.

Пусть ангелы на небесах её услышат

И всё ему передадут дословно.

А я, Филипп, ничуть не сомневаюсь

В том, что его душа витает среди них.

ФИЛИПП де КОММИН (с поклоном).

Я буду счастлив вас туда сопровождать, мадам.

И вашему отцу молитвой искренние почести воздам.

                                 Уходят.

                                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.  Картина шестая.

            Кабинет Ричарда Третьего в его резиденции, в Йорке. Король Ричард сидит в раздумье за письменным столом. В стороне стоит его слуга. Ричард встаёт и в волнении ходит по комнате.

КОРОЛЬ РИЧАРД.

Поверить не могу, что всё это со мною

Происходит! И не в умопомрачении кошмарном,

И не в бреду горячечном, а наяву, средь бела дня,

Среди вещей привычных и в окружении знакомых

Мне людей, моей семьи и слуг моих обычных.

И всё-таки мне кажется, что брежу и сам себя

Теперь не узнаю. Выходит, я уже не благородный

И всеми уважаемый правитель, справедливый,

Мудрый, к которому спешили за советом

И помощью все в трудную минуту?

И я уже не доблестный и честный рыцарь,

Что репутацией своею дорожит и честь не замарает

Преступлением? И я уже не добрый христианин,

Что дорожит спасением своей души бессмертной

Намного больше, чем своею бренной жизнью?

Да я скорей погибну безвременной и лютой

Смертью, чем на себя позволю даже в малой доле

Тень подозрения гнусного навлечь, не говоря

Уже о том, чтоб уличённым быть в жестоком

Преступлении, или каком ином богопротивном

Злодеянии! Выходит, я уже не родственник

Заботливый своим племянникам? И не родной

И любящий их дядя, что верен долгу, обещанию

Своему и совестью своею дорожит, и имя доброе

Своё не запятнает, а подлый и коварный их убийца,

Что приказал их задушить во сне подушкой?

Ну что за дикий бред! Мне о таком даже подумать

Страшно! И что за мысль чудовищная вдруг

Зашевелилась, как мерзкая, коварная змея, в мозгу

Двуличного подонка Бекингема, что отравляет

Теперь подданных моих бесстыдной, изощрённой

Клеветой, стекающей, подобно яду, с его лукавого

И лживого, раздвоенного, как у гадюки, языка?

О Господи, позволь мне поскорее пробудиться

И ужасы этой действительности страшной позабыть,

Как беспокойный и кошмарный сон. Ещё вчера

Я верил Бекингему, сподвижником своим его

Считал и назначение ему подписал на должность

Председателя палаты по делам измены. И оказалось,

Что нет искуснее из мастеров предательств, чем

Подлый, вероломный Бекингем, чудовищный

Изменник и злодей, которому я так же доверял,

Как самому себе и даже больше! Которого любил,