Восстание королевы

Затем я услышала, как Люк спустился по скрипучей лестнице, бодрый и быстроногий. Слышала, как он вошел в столовую, поздоровался с отцом и спросил:

– Ну и где моя новая сестра?

– Скоро будет. Сядь, Люк.

Ножки стула царапнули пол. Я слышала звон тарелок и смотрела, как догорает моя свеча. Наконец она погасла, оставив в воздухе легкий дымок. Я встала, осознав, что волосы спутались, а платье безнадежно смялось во время сна и пути. Старательно заплетя свои кудри и надеясь, что не выгляжу как привидение, я вошла в комнату.

При виде меня Люк поднялся – один из благородных валенийских обычаев, – но так внезапно, что приборы на столе затряслись.

– А, вот и ты, – поздоровался Журден, придержав рукой задрожавшую тарелку, чтобы ее содержимое не расплескалось. – Амадина, это мой сын, Люк.

– Приятно познакомиться, Амадина, – кивнул Люк с довольной улыбкой и легким поклоном. – Надеюсь, ты хорошо спала в первую ночь дома?

– Да, спасибо, что спросил, – улыбнулась я, садясь напротив него.

Подошла Агнес, чтобы налить мне кофе. Я едва не застонала от удовольствия, поблагодарив ее, когда она поставила кувшинчик со сливками и блюдце с кусочками сахара около моей тарелки.

– Итак, Амадина, – произнес Люк, намазывая хлебец вареньем, – расскажи о себе. Где ты выросла? Как долго пробыла в Магналии?

Люк вымыл голову и уложил волосы, открыв лоб. Меня удивило, насколько иначе он выглядит в свете дня. Полагаю, тени умеют менять лица незнакомцев в нашей памяти.

Медля, я взглянула на Журдена.

Мой отец-покровитель уже смотрел на меня.

– Все в порядке, – прошептал он, – можешь доверять любому в этом доме.

Итак, все здесь были или скоро будут связаны с поисками Камня.

Я отпила кофе, чтобы смахнуть паутинку усталости, и принялась рассказывать то, чем могла поделиться. Бо́льшую часть Журден уже знал, но внимательно слушал, как я копалась в прошлом. Время в приюте, беседа дедушки и Вдовы, семь лет в Магналии – все страсти узнаны, но лишь одна почти раскрыта…

– И кто был твоим господином? – спросил Люк. – Возможно, я его знаю.

Скорее всего, нет, подумала я, вспомнив, каким тихим и сдержанным был Картье, как он семь лет верно служил Магналии, пестуя Науку во мне и Цири. – Его зовут Картье Эварист.

– Гм, никогда о нем не слышал, – пробормотал мой брат по страсти, подхватывая с тарелки последний кусочек яичницы. – Но он, наверное, талантлив, раз преподает в Доме столь почтенном, как Магналия.

– Он очень одарен, – согласилась я, снова отпивая кофе. Одновременно и историк, и учитель.

– Он знает, что ты здесь? – Люк облизал пальцы. Абсолютно не валенийские манеры, но я сделала вид, что не заметила.

– Нет, никто не знает, где я и с кем. – Я снова почувствовала на себе взгляд Журдена, словно он начал понимать, насколько тяжелым стало для меня это задание.

– Мы не можем сказать точно, когда найдем Камень, – проговорил он. – Отчасти это зависит от тебя, Амадина. Я не давлю, но нам действительно необходимо получить еще одно воспоминание твоего предка. То, что подскажет нам, в каком лесу захоронен Камень, ведь в Мэване их четыре, не говоря о рощах и кущах слишком маленьких, чтобы наносить их на карту.

Я сглотнула, чувствуя, как кусочек хлебца царапает горло.

– Как вы хотите этого добиться? Я… не управляю своими видениями.

– Да, – кивнул Журден, – но, когда Вдова прислала мне письмо, утверждая, что у нее есть избранная Науки, которая унаследовала память предков, я начал собственное расследование. Люк нашел несколько документов в архивах Делароша, которые оказались полезными, но один из моих клиентов, господин Науки и известный врач, провел потрясающее исследование.

На моих глазах Журден опустил руку во внутренний карман камзола, но, вместо того чтобы вытащить кинжал, достал несколько листов и протянул их мне.

– Это досье, которое он для меня составил. Взгляни.

Я осторожно взяла бумаги, ощущая их хрупкость. Почерк был тонким и заостренным, буквы испещряли страницы. Когда Агнес стала уносить тарелки, мой взгляд побежал по строчкам.

Эпизоды пробуждения памяти предков у пяти моих пациентов сильно отличаются друг от друга. Возраст, в котором появляются видения, их глубина и продолжительность – тоже. Лишь одно остается неизменным: эти воспоминания трудно контролировать или подавить без знаний о предке. Видения нельзя вызвать без связующей нити (вид, запах, вкус, звук или другой раздражитель). Когда видение началось, его почти невозможно сдержать.

Я остановилась и попыталась обдумать эти слова, не отрывая глаз от строк. Посмотрела на следующую страницу и прочла: