Восстание на Боспоре

Умножались мятежные отряды непокорных племен Тавриды. У полевых костров собиралась степная вольница, ветер разносил по степи ее боевые песни и молодецкие покрики. Опять назревала большая война, уже без Палака, более понятная народу. Скотоводы и пахари образовали что-то вроде союза, не очень прочного, так как обе стороны не доверяли одна другой, но воинственного. Народ жаждал разделаться с князьями-изменниками, угрожал разметать и уничтожить понтийское могущество в Тавриде.

Повстанцы были сильны духом и бедны оружием. Действия степной конницы носили характер набегов, после которых наездники скрывались в степях, делили добычу, набирались сил для очередного внезапного нападения.

Задорные и горластые «ястребы» первые заявили, что надо направить послов к мятежному царю Боспора и просить его о помощи. Их поддержали отряды крестьян, державшихся особняком и недовольных чисто разбойничьей повадкой кочевых родов. Собрался широкий круг шумливого и плохо спаянного воинства, воскресив обычай старины, когда войско открыто заявляло князьям о своих требованиях, могло смещать военачальников и даже решать дела войны и мира.

Княжеская верхушка мятежных родов также не была сплоченной. Каждый хотел быть старшим. Силу над другими взял Мирак, когда-то друг Гориопифа, а теперь его враг. Мирак согласился с войском и вызвался съездить со своими людьми в Пантикапей. Ему хотелось укрепить свое положение, лучше вооружить своих людей, подчинить себе прочие роды. Но «ястребы» сразу разгадали его тайные намерения и заявили, что, если их люди не будут включены в состав посольства, они образуют отдельный отряд и уйдут из войска. То же заявили и крестьяне, несмотря на оскорбительные выкрики «царских сколотов», что смотрели на пахарей свысока.

Мирак скрепя сердце принужден был согласиться и принять в число послов представителей от каждого рода.

Старшим князем-воеводой на время отсутствия Мирака остался молодой еще Андирак. Посольство, не теряя времени, направилось к границам Боспора.

2

Посланники степной Скифии явились в пантикапейский акрополь с достоинством и медлительностью. Впереди шел чернобородый князь Мирак, одну руку положив на сердце, а другой придерживая меч. Накануне, по прибытии в столицу рабского царства, он учил своих спутников, как надо вести себя во время царского приема.

Но встреча получилась совсем не такой торжественной, как того хотел князь.

При виде «рабского царя» и его соратников, уже восславленных народной молвой, горячие «ястребы» и дружные пахари подняли оружие над головами и неожиданно для Мирака огласили своды дворца оглушительными криками:

– Папай!.. Папай!..

Нарушая порядок, пахари кинулись к Танаю, стоявшему рядом с царем, окружили его и, отведя в сторону, принялись обнимать. С удивлением и гордостью ощупывали на нем красивую одежду и дорогое оружие. Наперебой спешили сообщить ему, что отец его, старый Данзой, жив и молится за него богам, а сын ждет отца с подарками из Пантикапея.

В избытке чувств Танай утирал слезы рукавом и поочередно целовался со всеми одноплеменниками, бывшими раньше в его дружине.

– Ох, как уважили меня! Сколько радости привезли! – говорил он.

– Не только привезли, но за радостью приехали! У вас хотим радости занять – вы победили!

– Слава царю Савмаку! – крикнул кто-то, его дружно поддержали.

Далеко за акрополем слышались эти мощные выкрики. Многие из бывших рабов-скифов тут же решили присоединиться к послам и вернуться с ними на родину.

– Одна цель у нас, – говорил Мирак, кланяясь Савмаку. – Освободить земли отцов наших от власти чужеземцев. Выгнать понтийские рати, казнить изменников. И эллинов херсонесских пощупать как следует.

– Это хорошо. Общее дело у нас против эллинов и понтийцев, – растроганно отвечал Савмак, взволнованный этой встречей. – Если мы, боспоряне, соединимся со всей Тавридой, нам не страшен и сам Митридат! Поможем вам, чем сумеем, а вы нам! Вернем народу его вольности и земли, будем жить свободно, как прадеды наши жили!

– Одно плохо, – вел свою линию Мирак, оглаживая шелковистую черную бороду, – оружия у нас маловато. Воевать нечем, одни палки да луки самодельные. А у понтийцев, да и у наших, что врагу служат, – панцири и мечи стальные!

– Дело поправимое. Оружия у нас достаточно. Мало будет – накуем! Много на Боспоре кузниц и оружейных мастерских!

Крестьянские ходоки сгрудились в углу вокруг Таная, спешили высказать ему все. С жадностью вслушивались в его спокойную, размеренную речь.

– Слушай, Танай, – говорили они, оглядываясь назад, – закабалили нас понтийцы, весь хлеб забрали! Теперь херсонесцы у нас хозяевами стали – поля меряют, налоги накладывают непосильные. Непокорных в железы одели. Гориопиф и Дуланак, как псы лютые, бунтарей разыскивают. Многие деревни спалили, так же как Оргокены. Поедем с нами, нет у нас настоящего воеводы!