Восстание Персеполиса

В отчете, капитан Джеймс Холден с Россинанта сообщал о таком же объекте, который появился на корабле адмирала Трехо. Тот самый Джеймс Холден, который сейчас находился у них в заключении, и подозревался в совершении террористических актов.

Глава тридцать шестая

Бобби

Общественная тюрьма была заполнена, но не ее людьми. Лаконианские стражи стояли по углам с оружием наизготовку, наблюдая за толпой, которая в свою очередь, наблюдала за заключенными. Дроны барражировали сверху, постоянно сканируя пространство. С противоположной стороны стальной сетки, сидели безутешные мужчины и женщины, ожидая суда или исполнения приговора. Бобби засунула кулаки поглубже в карманы своего серого летного комбинезона. Человек, находившийся в задней части нижней левой камеры, был немного похож на Холдена, но не настолько, чтобы она могла подумать, что это он. Даже если они его взяли, Холдена, врядли поместили бы сюда. Эта тюрьма была наполовину публичным шоу для всех остальных. Любой, кто имел реальную ценность для сил безопасности, находился где-то в другом месте.

И все же. Она надеялась. Вреда от надежды не было, кроме случаев, когда это было не так.

- Pinch'e schwists, alles la, - пробурчал под нос человек, стоявший рядом с ней. Она пробыла рядом с Астерами достаточно долго, чтобы перевести фразу в голове. "Паршивая шпана, все они". У человека, который сказал это, были длинные коричнево-седые волосы и выражение лица, кислое, как старый лимон. Она только улыбнулась, соглашаясь. Это было не то место, где она хотела сказать что-нибудь громкое против лаконианцев.

И как оказалось, хорошо, что она этого не сделала.

- Es'a все чертово подполье, да? - сказал он. - Все было недостаточно плохо, так теперь они убивают нашу проклятую станцию?

Бобби почувствовала, как ее улыбка стала более напряженной и менее искренней. Ярость в глазах этого человека была направлена не на оккупантов, которые вломились, уничтожили их защиту, и захватили власть. Нет, она была направлена на людей, борющихся против них. На неё.

- Трудные времена, - сказала она, потому что дроны могли слушать.

Она ушла, направляясь на север вдоль барабана. Прямая линия солнца над ней, руины инженерных палуб далеко за ее спиной. Когда она была в таких публичных местах, она чувствовала себя раздетой. Лаконианцы были повсюду, контрольно-пропускных пунктов стало в два раза больше, и кругом она видела лица, искаженные страхом. Страх Лаконианцев, что их контроль над станцией недостаточен, чтобы остановить подполье. Страх местных жителей перед репрессиями Лаконии. Ее собственный страх, что ее найдут, или что она сломала что-то, чего уже не сможет поправить.

Сеть Сабы справилась с предупреждением довольно хорошо. Число погибших при взрыве было небольшим. Она слышала о дюжине, и большинство из них были Лаконианцами, но было довольно трудно понять, правда ли это. Глубоко в культуре Пояса, как кости в их телах, была мысль о том, никогда не следует трогать экологические системы. Она не думала о символическом значении своего плана или о том, что было нужно, чтобы Саба и Катрия согласились на это. Для Бобби это было получением важных разведданных, и сокрытием их следов. Для Астеров это означало свободу от правления Лаконии, даже если единственной свободой, которая им оставалась, была смерть. Если не все на станции подписывались на это, она не могла их винить.

Справа от нее, на выкошенной зеленой лужайке была классная комната для детей, где учитель рассказывал о насекомых и почве. Человек на велосипеде проехал мимо, свистя, чтобы люди знали, что он едет, и освободили путь. Все это существовало раньше Дуарте, Трехо и Сингха. Она не могла представить, многие ли из тех людей, мимо которых она проходила, сдали бы ее властям, если бы узнали. И сколько из них одобрили бы ее действия. У нее не было возможности спросить.

В этом была особенность жизни под диктатурой. Любое общение прерывалось, даже частное. Так или иначе, вторжение причинило боль всем. Включая ее, и достаточно сильно.

Ее ручной терминал загудел, и она выдернула его из кармана со страхом. Сообщение было от Алекса, и все, что он написал, было КОГДА У ТЕБЯ БУДЕТ МИНУТКА. Подполье все еще использовало прикрытые шифрованием каналы. Безопасники не увидели бы это сообщение в своих логах. Но если бы Бобби схватили, или кто-то случайно подсмотрел сообщение через ее плечо, то увидел бы безобидные слова. Тесные коридоры и залы Сабы были единственным местом, где они могли говорить свободно. В остальном, Медина была территорией недомолвок и подтекстов.

Она нашла эскалатор, и встала на ленту, позволив опустить себя вниз к поверхности барабана. Неподалеку находился вход в альтернативную версию станции Сабы, но им всем приходилось быть крайне осторожными, чтобы убедиться, что за ним не наблюдают. Их пузырь свободы был очень уязвим, и если он лопнет, его невозможно будет вернуть.