Восстание Персеполиса

Заботиться об их маленькой семье стало его работой с того проклятого дня, когда погиб Кентерберри, ещё в какой-то другой жизни. И обычно он чувствовал, что ему удается. Единственный раз, когда вещи действительно развалились на части, был тогда, когда он был женат на Жизель, и пытался накачать воздух в этот дырявый мешок взаимоотношений. Но во всех случаях, когда он не терял концентрации, Алекс почти всегда чувствовал, что поддерживает совместную работу команды Роси. Это не было каким-то большим делом. Мощные вещи всегда маленькие. Доброе слово для Клариссы, когда она чувствовала себя недооцененной, легкий толчок локтем в бок, когда возмущение Холдена от чьего-то имени грозило затмить само имя, оградить Амоса, когда здоровяк не в ладах с головой. В каждом экипаже, который провел больше трёх совместных рейсов, был кто-нибудь, кто приглядывал за балансом. На протяжении десятилетий, таким человеком для Роси был он.

Только они больше не были на Роси. Именно это, насколько он мог судить, составляло большую часть проблемы. Не всю. Но точно больше половины.

- Хоу, хоу, хоу, - прогудел один из людей Катрии, догоняя его сзади. Алекс заметил его еще на камбузе. Молодой парень с носом, который временами гнули, но никогда не выпрямляли обратно. - Чё как, порядок?

- Конечно, - сказал Алекс. - Всё в порядке.

Это было неправдой, но он не собирался говорить о семейных делах за пределами семьи.

- Bist bien, - сказал парень со сломанным носом. - Просто. Мы все переживаем по поводу Холдена, да? Что угодно, что может Вольтер, выручим, да?

Алекс хлопнул сломанного носа по плечу и заглянул ему в глаза.

- Спасибо. Серьезно. Это много значит.

Парень просто был еще одним человеком, который хотел быть поближе к действию. На протяжении многих лет таких как он был миллион. Холден всегда притягивал славу и известность, потому что по большей части, этого не замечал. Он просто продолжал быть собой, и смутно удивляться, когда кто-нибудь его узнавал. Остальным приходилось выдумывать процедуры и уловки, чтобы быть вежливыми с людьми, которые хотели поучаствовать в чем-то, что делал Росинант, чтобы они могли рассказать своим друзьям и новостным лентам, что знали Джеймса Холдена. Потрясти руку Сломанного Носа и отправить его восвояси, не составляло для Алекса труда, и ничего для него не значило. Часть его хотела просто проигнорировать парня или накричать на него. Но проявить участие было проще в долгосрочной перспективе. И у Алекса было достаточно опыта, чтобы понимать это, поэтому он мог быть очень терпелив, когда требовалось именно это.

После хорошо просчитанной паузы, он отвернулся и продолжил движение к импровизированной спальне. И Наоми.

Было тяжело, когда Холден и Наоми оборвали связь, но это не было неожиданно. Часть его готовилась к такому исходу с момента второго развода. Он был готов к удару, когда эти двое собрали свои вещи и ретировались. Когда силы Дуарте прорвались через ворота и всё изменили, часть его подумала, что возвращение Холдена и Наоми станет лучиком надежды.

Однако, он выбрал не то название.

Их отношение было таким, словно Лакония единственная проблема, потому что она могла убить их всех с наибольшей вероятностью, но дело было в большем. Теперь, когда Холден был вне игры, единственным, кто оставался в строю, и был способен всё исправить, была Наоми.

Исправить всё. Что за оптимизм. Единственная, кто может исправить столько из всего этого, сколько вообще исправимо. Он надеялся, что она будет способна собраться с силами. Он надеялся, что он тоже. Но независимо от того, как плохо все будет, дела пойдут лучше с Бобби. У него все ещё оставалась Бобби.

В каюте контрабандиста было почти темно. Золотой свет лился из раскрытого набора инструментов, который они использовали для освещения в случаях, когда встроенные светильники были слишком яркими. Воздух здесь был теплее, и имел расплывчатый запах тел и старой прачечной. Они не меняли простыней с тех пор, как пришли сюда. Некоторые вещи ускользают от внимания, если вы прячетесь от полицейских отрядов авторитарного режима, и пытаетесь победить армию захватчиков. Похоже, бельё - одна из таких вещей.

Наоми сидела у дальней стены, откинувшись вместе с табуретом, чтобы облокотиться спиной о переборку. Она улыбнулась, когда он вошел, и приложила палец к губам. Алекс остановился, а Наоми кивнула в сторону койки слева от неё. Комок одеяла обрисовывал изгиб спины Клариссы. Он медленно поднимался и опадал. Спит. Алекс повернулся к Наоми, жестом указал на дверь в приглашении, но Наоми подвинула табурет в сторону, освобождая пространство, чтобы Алекс мог присесть на низкую койку рядом с ней. Присядь со мной. Я не пойду наружу.

С плохим предчувствием, Алекс присел. Спина щёлкнула, словно болт, сорвавшийся с резьбы, и боль ушла. В тени Наоми казалась человеком, который только что проснулся и ещё не отошел ото сна, или наоборот, собирается уснуть. В любом случае, на границе между двумя состояниями.

- Эй, - тихо сказал Алекс.

Наоми закопошилась немного, улыбнулась.