Восставшая из пепла

– Папа, почитаешь мне? – ласково пропела она, глядя в глаза матери.

На этот раз ей удалось задуманное. Вика подлетела к дочери, схватила ее за руку и, не заботясь о наверняка спящих соседях, заорала:

– Почему ты легла спать одетая и обутая? Когда же это прекратится? Ты что, издеваешься надо мной?

– Фу, мама, ты что, пила? – скорчила презрительную гримасу Катя, а Вика замахнулась, чтобы влепить дочери пощечину, но не успела. Лёнина реакция оказалась быстрее.

– Катя, мама права, – строго подтвердил он, сжимая дрожащую холодную руку жены в своих руках, – для сна есть пижама, а спать в уличной одежде не годится, тащишь в постель всякую дрянь.

– Ты тоже, – запальчиво воскликнула дочь, и Леня с трудом удержал рванувшуюся Вику.

– Ты что имеешь в виду? – заорала та.

– Ничего, я хочу, чтоб мне почитали книжку. Папа, почитай! – принялась канючить Катя. – Ну, пожалуйста, ты мне давно обещал дочитать Муми-тролля!

– Марш в постель, какая тебе книга? – снова заорала Вика, уже не в силах держать себя в руках. Дочь накрасилась ее косметикой, под глазами были видны потеки туши, а тени размазались по всему лицу. – Я тебе сколько раз говорила не трогать мои вещи, почему ты взяла мою косметику?!

– Я не брала, мне девочки в школе дали! – заорала в ответ Катя.

– Что за девочки? Я завтра же пойду к директору и с ним поговорю! Почему десятилетние девочки носят в школу косметику?

– Отвали, достала! – перешла на ультразвук Катя, а Леня задвинул Вику себе за спину и встал между воюющими сторонами.

– Катя, даю тебе десять минут на то, чтоб переодеться, принять душ, умыть лицо и почистить зубы. Только так я буду читать, – он посмотрел на часы, – время пошло! Только прихвати с собой фонарик, в ванной нет света.

– Хорошо, папочка, – ласково пропела Катя и, ловко скользнув мимо матери, направилась в душ.

Вика тяжело дышала, Леня ласково подул ей в лицо и погладил по блестящим кудрям.

– Это просто надо пережить, – повторил он извечную мантру, – давай я ее сам уложу. А ты, когда Катя выйдет из душа, набери нам ванну, вылей туда побольше пены и зажги эти твои свечи, которые хорошо пахнут. И жди меня там. – Он поцеловал жену в лоб и направился в детскую, искать книгу.

Вика догнала его в два шага и прижалась всем телом:

– Я так тебя люблю, – прошептала она. Муж был ее единственной опорой в хаосе, в который вот уже несколько лет скатывалась ее жизнь, – пообещай, что никогда меня не бросишь.

– Даже не мечтай, – хохотнул Леонид, понимая, что именно она имела в виду.

Ему и самому нравилась роль опоры, этакого нерушимого столпа, осознание того, что сама Вика не сможет справиться с дочерью. Да и для Кати только он и являлся авторитетом, что льстило ему чрезвычайно. Наверное, он получил ту семью, о которой мечтал. Вот только за что Вике такое наказание? Он много раз предлагал ей рассказать Кате всю правду, но Вика стояла на своем – это никогда не должно всплыть, ни при каких обстоятельствах. Он не был согласен, но особо не настаивал. Хотя, узнай Катя правду, может, она была бы к матери чуть более благосклонна?

* * *

Ночь она не спала, ворочалась, гнала от себя мысли, но безуспешно. Это все смахивало на сценарий дурного фильма – лучшая подруга украла ее ребенка? Да нет же, зачем ей это? Вика всегда провозглашала, что дети – это не для нее. Поэтому, видимо, и родила одну девочку, больше не захотела. Да и то, наверное, муж настоял. От Лили не укрылась та разница в голосе, движениях, настроении, с которой о дочери говорили Леонид и Вика. Если первый горел и был искренне увлечен, вторая вещала отстраненно, словно наблюдатель, а не любящая мать.

Встав в пять утра, Лиля по обыкновению зашла в комнату дочери. Тогда, по окончании ремонта, она первым делом придала ей первоначальный вид. Заказала ту же мебель, сама перекрасила стены. Кирилл хотел ей помешать, но врач настоял на том, чтобы он разрешил Лиле делать то, что та считает нужным. Для нее эта детская может стать своего рода могилой ребенка, на которую можно прийти, поплакать и найти спасение. С тех пор так и повелось, каждое утро она первым делом заходила «к дочери», а затем уже направлялась к сыновьям.

После привычного ритуала Лиля приняла душ и впервые за десять лет сама приготовила завтрак мальчикам и Кириллу. Пожарила блинчики и испекла вафли. Нервозное состояние не давало просто сидеть и пить кофе, как она это делала каждое утро. Самостоятельно убрав следы вчерашнего пира, она разбудила Матвея с Гошей немного раньше обычного, выслушала Гошино ворчание, что он устал и на тренировку сегодня не поедет.

Проигнорировала, взяла его спортивную сумку, чтобы поставить ее в машину, и загнала сыновей в душ, пообещав им вкусный завтрак. Кирилл спустился полчаса спустя и был удивлен открывшейся картиной. Увидев, как Лиля выдавливает яблочный сок для мальчиков, не сдержался и, подойдя к жене, поцеловал ее в шею:

– А мне завтрак положен?

– Да, – кивнула Лиля и на какой-то момент почувствовала давно забытое тепло, разлившееся внутри.