Восточная Пруссия глазами советских переселенцев

— Мы, как беспризорники, по лесу шастали. Брат нашел целую машину

снарядов. Все расковырял, тол вынул, порох напоминал макароны. И игрались:

запалим порох, и он как ракета летит, горит. Брат натаскал домой целую подпечь

снарядов. Мама сунула ухват горячий туда. Слава Богу, оказалось, брат их

разрядил, но тол в них оставался.

— Мои дети везде лазили, собирали, что под руку попадется, — делится

своими давними тревогами Мария Сидоровна Стайнова из Калининграда.'^- Я их

ругала, а они — семи и девяти лет — продолжали носить в дом найденное. Но

только уже не в квартиру, а в подвал. Однажды спустилась туда, а там полно

кинжалов и патронов. Потом мы их сдали на склад металлолома.

Оружие, снаряды, взрывчатка не только складировались в подвалах и на

чердаках, но и нередко пускались в дело. Рассказывает Александр Августович

Мелнгалв, поступивший в 1947 году в Калининградский строительный техникум:

— Мало кто из ребят не держал оружия. У меня целый год был парабеллум,

потом я его обменял на вальтер, а в 48-м году его отобрала милиция. Время от

времени милиция «шарила» техникум — изымала оружие. Много было

взрывчатки. Группа ребят, и я в этом участвовал, заложила ящик тола в здание,

где сейчас Калининградрыбпром, с обратной стороны, и взорвала. Нам было

интересно: развалится или нет. Потом жалели, что не заложили два ящика.

9 Заказ № 36

Мины в металлолом

— Снарядов вокруг дома навалено горы, прямо не разряженные. В шести

шагах от крыльца лежали. И когда мы уже в город переселились через десять

месяцев, эти снаряды всё лежали. Странно. Ведь после войны уже три года

прошло... — вспоминает Евдокия Семеновна Жукова из Багратионовски.

Область после войны была буквально напичкана минами и снарядами.

Взрывы звучали даже в пятидесятые годы. На полях во время пахоты, в городах

при расчистке развалин. К сожалению, зачастую людей подводило излишнее

любопытство. Многие подрывались на минах и ручных гранатах при попытке

разрядить их. «В основном дети гибли. Однажды даже подорвались в фонтане

напротив нынешнего драмтеат- ра. Стали дети какой-то камень поднимать, и

произошел взрыв», —рассказывает Наталья Павловна Снегульская.

Гибли дети от взрывов брошенных в костер мин и снарядов. Владимир Г

еоргиевич Морозов в то время был учителем в калининградской школе и знает о

проблеме не понаслышке:

— Многие приехали сюда с неоккупированной территории — ир По-, волжья,

с Урала, из Сибири, — дети хотели увидеть, как устроен снаряд И было очень

много случаев подрывов. У меня в школе ребят отпустили на экзамены. Двое из

них сказали родителям, что поедут за цветами на велосипедах. Они поехали в

район ЖБИ-1, чтобы наломать сирени и принести потом ее в школу на экзамены.

И на одном из озер, которые сейчас называют Голубые, на берегу лежало много

немецких снарядов и фаустпатронов. Принялись их разряжать. Мальчишек было

четверо. От троих нашли части тела, а одного, изрешеченного осколками,

доставили в больницу, он умер через неделю, не приходя в сознание.

Одна из наших собеседниц, не захотевшая, чтобы упоминалось ее имя,

рассказала о собственной трагедии:

——.В Кройцбург мы приехали в сорок седьмом. Страшно было. Я щ- все

говорила: заехали-то куда? Я ведь здесь двух детей потеряла. Двадцатого мая

95

приехали, а девятнадцатого июня мой сыновья пошли на развалины дома. Один

шесть классов закончил, другой три класса. Видимо, у немцев там была школа. И

подорвались на мине. Здесь йх й похоронили. Мы бы давно уехали отсюда, а как

бросишь могилы? Вот и живем здесь до сих пор. Сорок три года уже. Так немило

здесь живём...

Помощь минеров не всегда поспевала вовремя. Часто жители сами

старались обезопасить себя, как это делала Анна Ивановна Неумей- к о в а со

своими односельчанами.

Мы работали в совхозе «Чистые Пруды». У нас его в насмешку называли

«Чистые пруды — грязные болота». Сколько пришлось траншей закопать,

блиндажей! Один блиндаж стали закапывать, а там болванки вот такие —

снаряды. Нам их надоело вытаскивать. Только вокруг дома двенадцать

блиндажей закопали. А снаряды там прямо и оставили, сверху еще стог сена

навалили. Потом саперы приехали. Мы им сказали про снаряды, а они говорят:

«Вы никому не рассказывайте про них, они пролежат двести лет, и ничего с ними

не будет, если их не трогать». Мы их так и оставили. Они там и сейчас лежат.

Стимулом для самостоятельного разминирования явилась организация в

области многочисленных пунктов по приему металлолома у населения. Люди

научились разбирать снаряды, а пустые гильзы сдавали в пункт за деньги. Не

всегда это делалось профессионально: опять звучали взрывы, опять гибли люди.

А вот отрывок из интервью Анны Александровны Гуляевой: