Восточно-западная улица. Происхождение терминов «геноцид» и «преступления против человечества»

На фоне этих событий Джексон в конце января произнес в отеле «Уолдорф» речь «Международное беззаконие». Эта написанная с помощью Лаутерпахта (он присутствовал в аудитории) речь разбирала войну и военные преступления и декларировала необходимость закона и суда, «лучших инструментов, какие были изобретены для пресечения насилия»{191}. Отныне у Лаутерпахта имелась поддержка на самом высоком уровне в американском правительстве. Но пока еще ни он, ни Джексон не знали, какого размаха достигнет насилие: за три дня до этой речи на вилле в Ванзее под Берлином съезд высших нацистских чиновников тайно договорился об «Окончательном решении еврейского вопроса».

Лаутерпахт провел несколько недель в Нью-Йорке: он общался с сотрудниками британского посольства, участвовал в конференциях, встретился с губернатором штата Нью-Йорк Гербертом Леманом. Нашлось даже время для отдыха вместе с Рахилью, для походов в кинотеатр. Бетти Дейвис в фильме «Человек, который пришел к обеду» им не очень понравилась, но пара с удовольствием смотрела «Смит по прозвищу Первоцвет» (Pimpernel Smith) в «Риволи» на Бродвее

{192}.

Я понял, в чем причина, когда сам посмотрел этот фильм семьдесят лет спустя. Герой – кембриджский ученый, его роль исполняет обожаемый Лесли Говард (год спустя Говард погиб, его самолет был сбит немецкой авиацией над Атлантикой): он «наделяется коричневой рубашкой и гортанной речью» и вытаскивает из лап нацистов намеченные жертвы, в том числе и родную дочь. «Пусть Сингапур пал, – писал обозреватель “Нью-Йорк таймс”, – но британцы все еще способны создавать леденящие кровь мелодрамы»{193}.

42

В марте 1942 года Лаутерпахт вернулся в Англию – Япония как раз оккупировала Сингапур, а Германия пыталась распространить свою власть на восточные области Европы. Вестей из Лемберга не было, и Лаутерпахт часто признавался в письмах Рахили и Эли, который поступил в Академию Филлипса в Эндовере: «Я несколько угнетен… из-за военных известий. Они, – то есть его близкие, – переживают очень скверные времена»{194}.

И ситуация с питанием, ограниченным жестким рационированием, тоже раздражала. «Я совсем забросил домашнее хозяйство», – сообщал он, магазины перестали поставлять продукты, «все нужно добывать самому». Единственный луч света – сад, нарциссы – «великолепная картина», хотя едва ли достаточная компенсация за багаж, потерянный где-то в море между Америкой и Англией.

Лаутерпахт сосредоточился на подготовке очередного издания «Международного права» Оппенгейма и девятого тома «Вестника международного права», в который вошли прецеденты первых военных лет: гражданская война в Испании, захват Абиссинии итальянцами и «законодательство и практики нацистского режима в Германии»{195} с их «пугающе общими чертами». Лаутерпахт тщательно отбирал примеры. Он выбрал одно постановление немецкого Верховного суда по апелляции немецкого еврея, осужденного за секс с арийкой (уголовное преступление согласно Нюрнбергским законам 1935 года). Возникла правовая дилемма: как рассматривать «межрасовый секс», если он имел место за пределами Германии? Верховный суд постановил, что Нюрнбергские законы применимы и к половому акту, произошедшему в Праге, а обоснование этого решения – просто чудо в смысле телеологической простоты: смысл и цель Нюрнбергских законов будут подорваны, если из-под их действия изъять события за пределами Германии. Итак, немецкий еврей, сожительствовавший с подданной Рейха чистой немецкой крови, пусть и за пределами Рейха, «подлежит наказанию… если он уговорил немецкую женщину приехать к нему за границу с этим намерением»{196}. Подобное решение, комментирует Лаутерпахт, вновь указывает на необходимость создать международный экспертный суд.

Были у Лаутерпахта и другие занятия, помимо ученых. Он продолжал консультировать Джексона, в котором видел таран против американского изоляционизма, человека, «к которому прислушивается администрация»{197}

. Он писал Эли и Рахили в США, сообщая о своем участии в новом проекте: ему предстоит изучить «вопрос так называемых военных преступлений» и предложить способы наказать немцев, виновных в нарушении международного права на оккупированных территориях{198}. Проект стартовал в июне 1942 года, когда Арнольд Макнейр, в соответствии с Сент-Джеймсской декларацией, возглавил Комиссию по военным преступлениям{199}. Макнейр пригласил в свою команду Лаутерпахта, и в начале июля тот посетил первое собрание Комиссии. Макнейр попросил его подготовить меморандум по юридической стороне проблемы.