Восточный пакт (СИ)

— Я предлагаю вам стать частью нового мира. Стихийный пакт был подписан девяносто лет назад, и составлен только в интересах старой аристократии. Это — битая карта. Почти сотню лет тешить себя в праздности, используя нас, новую знать, как инструмент… и не учитывать, что выкованное в горниле войн оружие может обернуться против них. Это приговор.

— Слова, слова… — хрипло произнес Юсупов.

— Если вы примете мое предложение, в течении часа будет организована встреча с месье Палеологом, послом Французской республики в Российской Конфедерации, а в течении двух — с господином Сикорским, послом Речи Посполитой.

Вы согласны встретиться с ними и обсудить условия создания нового мира… Создания нового мира без разрушения старого, как нам предлагают зарвавшиеся правители? Согласны обсудить условия Восточного пакта о союзе и взаимопомощи, который готовы подписать Французская республика, протекторат Моравия, протекторат Силезия, протекторат Гасконь, Лига Севера, Речь Посполитая, Великий князь Литовский и главы семи из десяти влиятельнейших корпораций Европы, среди которых Ганзейский союз?

— Подписать соглашение, будучи позванными на княжеский стол Галиции и Волыни?

— Именно так.

— Титул один, а объединение наших кланов — вопрос времени. А также долгих, сложных переговоров…

— В одна тысяча пятьсот тридцать пятом году, когда герцоги Сфорца покинули этот мир, князь Василий Шуйский отвоевал Себеж и основал здесь крепость. Именно здесь, на земле под нашими ногами, — постучал каблуком по полу герцог. — Новый мир всегда лишь очередное воплощение старого. Но в одном вы, несомненно, правы: предстоящее — вопрос долгих и сложных переговоров.

Услышав фамилию Шуйских — последней ветви Рюриковичей, которую на русском троне сменили Романовы, и Юсупов и Разумовский глубоко задумались. Формирование новой знати началось давно, и все фамилии старых пресекшихся родов были уже заняты национальными кланами. Звучных имен одаренным «из народа» категорически не хватало. При этом фамилия Шуйских в России к использованию была негласно запрещена.

— Два ваших клана уже больше четверти века сохраняют паритет, существуя бок о бок, а совсем недавно уже едва не объединились. Ваш сын Юрий может принять титул Галицко-Волынского князя, — посмотрел на Юсупова Сфорца. — И заберет себе Галицию. Вы же, — повернулся итальянец к Разумовскому, — возьмете Волынь. А позже кто-то из ваших внуков сделает то, что у вас не получилось сделать с помощью невинно убиенных Анны и Анастасии. Пусть Господь хранит их светлые души, — чуть погодя сложил в молитвенном жесте ладони герцог Сфорца.

Глава 22

Справившись с секундной заминкой, я мягко потянул Зоряну за плечи, желая поднять на ноги. Но девушка неожиданно воспротивилась, так и оставшись на коленях. Силу применять не хотелось, так что посмотрел в лучистые глаза сверху вниз.

— У Фридмана все получилось? — поинтересовался я.

— Зоряна Смит, домоправительница и управляющая делами поместья де-ла-Шапель, всегда к вашим услугам, мой господин, — счастливо улыбнулась Зоряна. Было видно, что она смущена, но открытая радость переполняла девушку, позволяя общаться со мной в подобном тоне.

— Давай ты сейчас встанешь, и больше не будешь так меня называть.

— Как?

— «Мой господин».

— Мой господин запрещает мне так делать? — все же поднявшись на одно колено, с вопросом посмотрела Зоряна.

— Брось, ты меня смущаешь, — честно признался я, вновь потянув девушку, уже заставляя нормально встать.

— Ладно, иногда можно. Только в особых случаях, — все же согласился я в ответ на умоляющий взгляд.

— Как скажет мой господин, — склонила голову Зоряна, пряча улыбку.

Она снова попыталась изобразить глубокий поклон, но я удержал ее за плечи. После аккуратно взял за подбородок, заставляя поднять взгляд. Заглянув в огромные, светящиеся счастьем глаза, почувствовал волну благодарности. Горячей, искренней и не требующей ответных чувств.

Не знаю по какой причине, но Зоряна почему-то или совсем забыла, или не считает важным то, что наши отношения перешли на качественно иной уровень с ее подачи. Когда именно она, не думая о последствиях, закрыла меня собой от пуль. И почему-то даже не допускает мысли о том, что в первую очередь это я должен быть ей благодарным.

При этой мысли не удержался и обнял девушку, легко поцеловав в щеку. И почувствовал, как у Зоряны перехватило дыхание — потому что это был первый раз столь открытого проявления симпатии. В обычном общении при свете дня, конечно же, а не под покровом ночи.

От последовавшего всплеска ее эмоций я вдруг понял, что именно напоминают мне чувства и эмоции Зоряны. К ее открытому счастью обретения собственной личности примешивается немалая доля страха; она словно боялась того, что мираж развеется. Взгляд девушки мне показался отдаленно похожим на взгляд уже однажды преданной собаки, которую когда-то бросили хозяева. И которая, обретя новых боится радоваться жизни, ежеминутно опасаясь того, что счастье вот-вот закончится и ее предадут снова, выкинув за порог.