Вот идет цивилизация

– При чем здесь возраст? – отвечал я. – В конце концов, вспомни Като. Като начал учить древнегреческий в восемьдесят!

Колдер только руками развел.

– Ладно, ладно. Но у того парня хоть хорошая база была в виде латыни.

И все же я продолжал. Я надеялся, что древнегреческий пригодится мне в фантастических рассказах. Увы, они никак не хотели совмещаться. Спустя несколько месяцев я погряз в долгах (что, если честно, случалось со мной не так уж и редко) и начал голодать. Об этом узнал Фред Пол и нашел для меня работу, которая могла бы решить обе эти проблемы. Журнал издательства «Зифф-Дэвис» «Фэнтэстик Эдвенчерз» купил рисунок на обложку будущего номера и теперь искал подходящий к нему рассказ.

– Для тебя это просто идеальный вариант, – заявил Фред. – Они платят очень неплохо – при условии, что ты уложишься в недельный срок. И все это про Медузу – ту самую, про которую ты весь последний месяц только и говоришь. Согласись, идеально?

Я еще колебался. Я не мог оторвать взгляда от обложки, которую Фред захватил с собой в мою квартиру на 95-й Ист-стрит (всего в квартале к югу от Испанского Гарлема и в двух или трех – от того места, где заканчивается богатенький Ист-Сайд), и продолжал колебаться. Ну да, на ней, несомненно, изображена была Медуза с локонами из змей и всем таким, но кровь из обрубка шеи капала на башмаки типа, одетого по всем правилам семнадцатого века, в руке у него красовался тяжелый шотландский меч века восемнадцатого, и все это происходило на фоне крепостной стены, которую я датировал бы веком четырнадцатым… ну, или тринадцатым. Я указал Фреду на эти несоответствия.

– Вот только не надо этих технических мелочей, – отмахнулся он. – Ну, ошиблись немножко с эпохой. Все, что от тебя требуется в рассказе из этой обложки, – это отрезанная голова Медузы. Представь себе, что ты видишь ее не на обложке, а на чернофигурном античном кратере, и рассказывай все по-своему. Так что мне сказать «Эдвенчерз»? Ты хочешь эту работу или ты ее не хочешь?

– Я хочу эту работу, – сказал я, глядя на закрытую дверцу почти пустого холодильника. – Спасибо, Фред.

– Не за что, – кивнул он. – И не забывай: сроку ровно неделя. То бишь дедлайн в следующий четверг и не позже.

Я еще раз поблагодарил его и проводил до двери. Потом занял немного денег, чтобы хватило на хлеб, сыр и бензедрин, и принялся за работу. Пару дней я потратил на поиски подходящего эпиграфа. У меня не осталось ровным счетом никаких воспоминаний о том, где я откопал этот конкретный перевод Пиндара, но в дни моей холостяцкой юности вообще происходило много такого, что приводит меня нынешнего, восьмидесятилетнего, в состояние полнейшего замешательства. А потом, вознеся короткую молитву моему любимому божеству Тоту, египетскому богу манускриптов, я начал печатать. В качестве антуража для первой сцены я выбрал квартиру, в которой жил прежде, – ту самую, которая более детально описана в рассказе «Не могли бы вы чуточку поторопиться?» В новый рассказ не попал мой сосед, Лестер Дель Рей, зато я поместил в него нетрезвую домовладелицу. Все начало складываться, и я позволил истории течь как придется. Рассказ вышел странный, совсем непохожий на то, что я писал прежде: этакая странная смесь иронии, экшена и параллельных миров (вообще-то, сам я этого не осознавал до тех пор, пока Джордж Зебровски не сформулировал этого для меня. Фактически это вышла история Гарольда Ши; такое уже проделали до меня, и гораздо лучше, Флетчер Прэтт и Спрэг де Камп).