Вот моя деревня

— Так ты нам и клуб, Антошка! — говорит Коля Семихин.

— А клуб, — отвечаю, — мы из Кильково перевезем. Хватит, попользовались. Разберем и на новом месте поставим, напротив Федяриного дому. И сельсовет, и контору перевезем. А магазин пускай у них остается, мы себе новый построим, вроде универмага.

— Видал, как чешет! — кричит Коля. — Значит, у нас в Равенке будет центр?

— Центр. А как же.

— А в Кильково?

— А кильки пускай как хотят. Я не у них председатель, а у вас.

Свернули мы с боевой дороги на проселок. Оглянулся я, а солнце уже над Равенкой зависло, скоро за скотный двор опускаться начнет.

Я говорю:

— Ну, вот, Федяра, ты все время меня обогнать норовил, давай дуй в разведку.

— И я хочу в разведку, — сказал Санька.

— И я хочу в разведку! — сказал Ванька.

Коля Семихин говорит:

— Пожалуй, я тоже с ними пойду вперед.

— Что же, — говорю, — я один останусь? Пошли уж все вместе в разведку. Только чтобы с маскировкой, по всем правилам. Сигналы подавать только птичьими голосами.

Покрались мы с Колей вдоль одной стороны дороги, а они вдоль другой. Так мы и в рощу вошли.

Роща у нас хорошая, чистая

Роща у нас хорошая, чистая, тут каждое дерево другому расти не мешает и само хорошо растет. Подлеска нет вовсе, видно далеко. Кустарник у нас не какой-нибудь завалящий, а полезный — можжуха или орех.

Вот идем мы с Колей Семихиным в разведке, солнышко из-за наших спин светит, осины освещает. Как же мы не догадались раньше кильковских пойти в поход, в лесу-то как хорошо! Уж мы пойдем, мы в такое место зайдем, что они ввек не отыщут нашу стоянку. Вот только бы нам их найти.

Я у Коли спрашиваю:

— Что же мы с кильковскими сделаем, когда их найдем?

— Отлупить надо бы, — отвечает Коля.

— Так их, может, много. А ну как с ними Сенька Морозов? Разве справишься?

— Тогда напугаем!

Я остановился и крикнул:

— Ку-ку!..

Это сигнал такой, мы с Федярой условились. Коля Семихин тоже кричит:

— Ку-ку!

А от них ни ответа, ни привета. Может, чего заметили? Как же тут быть?

Вдруг впереди сразу три кукушки закуковали:

— Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!

Кукуют и остановиться никак не могут, какая же это маскировка! Тут всякий поймет.

Мы с Колей к ним побежали, а они на нашей стороне стоят и все кричат кукушками. Я им замахал, Федяра-то понял, остановился, а Санька все свое:

— Ку-ку! Ку-ку!

А если уж Санька, то без Ваньки тут никак не обойдется.

Я кричу им:

— Вы всю маскировку раскрыли!

А Ванька:

— Ку-ку!

Махнул я рукой и говорю им:

— Идите подле нас и чтобы никаких кукований! Лучше воздух нюхайте, может, дымом потянет.

Принюхались мы, а в лесу воздух крепкий, травами пахнет.

Вдруг Ванька говорит:

— Ой, матушки!..

Я говорю:

— Что? Что?

— Кто-то фырчит! — говорит Ванька.

Спрятались мы в орешнике возле дороги, слушаем. И различаю я за кустами какой-то скрип… А потом шорох долгий… А потом тяжелое топанье… А тут и правда как фыркнет!

— Э-э, — говорит Коля, — да это лошадь фырчит.

И я сразу догадался, что это лошадь едет. А при ней, значит, телега.

Федяра шепчет:

— Что это за телега такая?.. Давайте за ней следить.

Я говорю:

— Что за ней следить-то, видишь, люди сено везут.

Но тут потемнело, зашуршало, заскрипело, это сено мимо нашего куста проехало, клок сенной на кусту повис.

Только я смотрю: чья ж это голова с возу торчит такая знакомая? Да это ж Куварин! А впереди отец его лошадью правит.

Вышли мы на дорогу.

Я говорю:

— Эй, Куварин, кильковских не видел?

Он помолчал, потом отвечает:

— А чего мне их видеть, я их и видеть не хочу. Вот потому и не видел.

Я говорю:

— Слазь, Куварин, пойдем с нами, где-то они здесь прячутся, костер жгут.

— Не, — отвечает Куварин, — не слезу. Сено домой повезу.

Проехал воз, простукал, лес опять замолчал.

Скоро и мы за свежим сеном поедем. Вот выделят нам покос, тогда и брат Паша приедет из города помогать.

Мы по роще долго ходили

Мы по роще долго ходили — и слушали, и воздух нюхали, и на дуб высокий взбирались. Только никаких кильковских мы не встретили. А уж и сумерки начались.

В лесу сумерки ранние, быстрые, так в глазах все и мелькает. Ну, думаю, кильковских мы не нашли, так надо хоть по венику наломать, чтобы обратно не идти с пустыми руками.

Наломали мы по венику, только Федяра не стал ломать. Я говорю:

— Федяра, ты почему веник-то не ломаешь?

— А зачем, — говорит, — я буду его ломать? Может, меня этим веником мама и вздует.

Но тут вдруг все кругом посветлело, роща кончилась, и между последними деревьями мы увидели большое голубое поле.

Санька с Ванькой закричали:

— Лен! Лен!

Известно, что лен.

— А вот и Березницы, — сказал Коля Семихин.

Это деревня такая, она за полем, в низине лежит. А отсюда только крыши виднеются. Я там Андрюху знаю, потом Леньку Лысого и других.

Я говорю:

— Кильковских профукали, давайте хоть на березницких-то нападем…

Подползли мы тихонько к деревне и устроили наблюдение.

В деревне у них все не по-нашему