Вот моя деревня

В деревне у них все не по-нашему: посреди улицы какой-то амбар стоит, а у нас улица чистая, трава да ветлы. А комар-то какой у них ядовитый, ба-атюшки, какой-то мохнатый у них комар, злой! И реки, само собой, у них не имеется. У них и земля похуже нашей будет, одно слово — лесная сторона. Эх, думаю, как же вы тут живете? Не пробовали вы нашего житья, вот и думаете, что здесь лучше всего жить, а лучше-то всего у нас в Равенке. У нас ведь река, простор!

Смотрю, Андрюха, Ленька и другие ребята стоят под березой и шапками в нее зачем-то кидаются. Вроде, силятся что-то достать.

Вышли мы из засады.

— Ах, — говорю, — да это ж они майских жуков ловят!

Мы тоже майских жуков любим ловить, только сейчас они называются июньские, потому что уже июнь.

У нас в Равенке самые хорошие жуки, как майские, так и июньские.

Я говорю:

— Вы чего шапками-то их ловите, так ловить не мудрено, а ну-ка вы с лету!

Я веником махнул и летящего жука — трах! Поднял его, а жук небольшой. Я говорю:

— Небольшой жук-то у вас. А есть ли у вас пилоты?

— Пилоты-то есть, — отвечает Андрюха, — да ниток больше никто не дает.

— Ну, конечно, — говорю, — без ниток какие ж пилоты…

А пилоты летают с нитками. Иной пилот так высоко летит, что полкатушки ниток размотает, во как летит! Мы с кильковскими соревновались, самые выносливые пилоты у нас. Наши пилоты к ним через речку летают, а их — к нам не летят.

Половили мы с березницкими ребятами жуков, а тут и стадо пошло. Когда стадо идет, жуков ловить лучше не стоит. Мы один раз не заметили, как в деревню вошло стадо, и все ловили жуков. Что тут было! Две телки запрыгали, бараны обратно метнулись, бычок Фомушка заревел. Все стадо перепугалось и умчалось к реке. Нам от дяди Леши тогда попало.

Андрюха говорит:

— Половите еще с нами.

Я говорю:

— Нет, мы пойдем.

Распрощались мы с березницкими и пошли домой по большой дороге.

Зажглись огни уже в нашей Равенке

Зажглись огни уже в нашей Равенке. В Кильково в эту пору тоже огни горят. Самый яркий фонарь у них у магазина, его всю ночь не выключают.

Земля вся в темноте, крыши темные, кусты на реке темные, а небо над нашей деревней еще голубое. Река между кустами поблескивает, а на реке лягушки кричат.

Только смотрю я, что же это за белый дымок там вдали из береговых ракит поднимается?.. Стойте, стойте, думаю… Вот так та-ак!

Коля Семихин тоже тот дымок заметил.

— Вот те номер, — говорит. — Да это ж они!

— Ага-а, вот вы где, килечки… — шепчет Федяра.

Я говорю:

— Значит, побоялись они уходить далеко от дома, решили на бережке устроиться…

Побежали мы берегом, впереди я, сзади Коля Семихин, а за нами все наши ребята, слышно мне, как они там за спиной у меня пыхтят.

Подкрались к кустам, слушаем. Сидят, голубчики, костер у них тлеет, видно, картошку пекут. Разговор у них тихий идет. Я себе думаю: ах вы! Нащупал в траве деревяшку, из-за куста высунулся и — швырк! Искры из костра вверх ударили, разговор сразу же и затих. Ага, боитесь, думаю, только первым никто свою трусость показать не решается. Тут Коля Семихин консервную банку запустил.

Они вскочили, и чей-то голос, вроде Шуркиного, спросил:

— Эй, кто там кидается, ты, Ломтик?

А другой ответил:

— Ломтик уже спать лег.

— Ну, Куканов, значит…

Какой еще, думаю, тебе Куканов. И метнул я по ним веник.

А тот же голос сказал:

— Вот паразит!..

Тут и Федяра что-то бросил, и Санька с Ванькой, от костра аж искры летят. А девчонка какая-то, наверное, Надька, говорит:

— Какой бессовестный!

Вдруг слышу, рядом запыхтело что-то, и Федярин плаксивый голос крикнул:

— Ну, чего ты!.. Отцепись!

Бросился я туда, навалился сразу на двоих и тут уж кричу во всю мочь:

— Бей их, круши!.. Колька! Налетай!..

Только меня сразу же оттолкнули, в кусты откинули и сверху прижали. Слышу — голоса кругом, орут. Много голосов! Да вдруг какой-то женский, сердитый:

— Что тут за переполох?

— А мы сами не знаем, Полина Марковна, на нас тут какие-то придурки напали!..

— Палками кидались!

— И вениками!

— Мы думали, это Куканов…

— Опять Куканов!.. Все на Куканова, а я в палатке спал.

— Вот мы тут одного держим, — сказали надо мной. — Вырывается, какой-то бесноватый!..

— И мы двоих поймали!..

Ну, думаю, плохо дело, ошибка вышла. Какие-то городские туристы, теперь греха не оберешься.

Подняли меня на ноги, подвели к костру. Гляжу, а тут уже и Колька стоит. И Саньку кто-то за руку держит. Разгромили весь наш наличный состав. А кругом-то все чужие, ни одной знакомой рожи нет. Уж пусть бы лучше Сенька Морозов…

Санька кричит:

— Ванька, ты где?..

А из-за кустов Ванькин голос:

— Здесь я!.. Я свободный!..

— Выходи сюда, — говорит Санька, — вместе ответ держать будем!..

Тут и Ванька подошел, встал рядом с братом. Только одного Федяры нет, вырвался-таки.

Окружили нас, подбросили хворосту в костер, чтобы виднее им было, значит, нас допрашивать. Один лопоухий и говорит:

— Вы что, ненормальные, да? Вы почему кидались?

Я говорю:

— Мы килек искали. Мы и не знали, что вы здесь.

— Кого они искали? — спрашивает девчонка с челкой.

Тот, которого назвали Кукановым, говорит:

— Дать им банок, да и все.

Я говорю: