Вот почему я врач. Медики рассказывают о самых незабываемых моментах своей работы

У меня диагностировали сколиоз – аномальное искривление позвоночника. Это было в 1970-х. В то время для выпрямления спины вам растягивали позвоночник и фиксировали стержнями, а потом надо было три месяца лежать в койке, ожидая, пока все не придет в норму.

Первые две недели я вообще не могла двигаться – просто лежала. Я даже не могла сесть, чтобы поесть.

Мне было двенадцать лет, и я лежала во взрослом отделении, так что не было никаких развлечений, кроме телевизора – одни и те же игровые шоу изо дня в день. После операции моему врачу почти нечего было делать – оставалось только ждать. Но он приходил ко мне каждый день. Он не обязан был, но все равно забегал повидаться со мной. Еще я обнаружила, как тяжело быть медсестрой. Сестры всегда настаивали, чтобы я спускалась в комнату для занятий, но я отказывалась, так как стеснялась, что меня привезут туда в койке. Довольно долго я оставалась в палате. Но однажды медсестра сказала:

– Собирайся.

Она отвезла меня в комнату для занятий, и я прекрасно провела время. Я плела корзинки, занималась другими делами, и с того дня мне не терпелось спуститься туда. Эта медсестра оказалась достаточно умна, чтобы подтолкнуть меня в верном направлении.

Я всегда была благодарна врачам и медсестрам за то, что они сделали для меня. И я подумала, что хотела бы когда-нибудь иметь возможность тоже помогать людям. Вот почему я стала врачом.

Опыт, полученный в качестве пациента, сделал меня лучшим врачом, чем я могла бы быть. Однако вначале было нелегко.

Могу рассказать вам забавную историю. Я только что окончила медицинский и приступила к курсу пластической хирургии. Мне очень хотелось произвести хорошее впечатление. Однажды мне сказали:

– Есть пациент, которому нужно удалить родинку. Хочешь это сделать?

Я уже наблюдала за тем, как врачи удаляли родинки, так что сказала:

– Конечно.

Нас с пациентом привели в небольшое помещение. Окон нет, только дверь. Медсестры тоже не было – только мы вдвоем. Я осмотрела родинку. Я ее заморозила. Я подготовила лоток с инструментами

Я сделала небольшой надрез и удалила родинку. Потом я поняла, что она кровоточит. Что же мне теперь делать? Я действительно не продумала эту часть. Я подумала: «О боже, здесь никого нет!» Я наложила поверх марлю и попыталась слегка надавить, думая при этом: «Как же все плохо! Я не хочу звать на помощь. Не хочу выглядеть так, будто не знаю, что делаю».

Все это проносилось в моей голове, пока я оглядывалась вокруг, пытаясь успокоиться. Я решила заглянуть под марлю, чтобы посмотреть, сколько там крови, – а она остановилась! Я почувствовала огромное облегчение. В конце концов все прошло хорошо. Я была так счастлива! Как здорово, что я не запаниковала. И я сказала себе: «У меня все получится. Все будет хорошо».

Итак, эти две истории помогли мне стать именно таким врачом, каким я сейчас являюсь. То есть я действительно могу использовать свои навыки, чтобы помогать людям.

Я помню очень необычный случай, произошедший в начале моей карьеры. В отделении реанимации лежал человек с менингококковой пневмонией. Положение было серьезное. Пациент был в состоянии шока, и требовалось огромное количество медикаментов, чтобы поддерживать кровоснабжение сердца и внутренних органов. Но одновременно остановился кровоток в руках и ногах. Это было просто ужасно. Никогда раньше я не видела ничего подобного. Пальцы на руках и ногах посинели, и в конце концов пальцы на ногах мумифицировались – большой палец высох, превратившись в струп с ногтем. Хирурги ампутировали пациенту обе ступни, и, хотя мы старались спасти его руки, я вынуждена была частично ампутировать пальцы, включая большие. Мужчина выжил чудом.

Пока он медленно выздоравливал, я встречалась с ним и его женой, и его жизненная позиция меня впечатлила – настолько оптимистичной она была. Но после множества амбулаторных приемов я увидела, что у пациента все еще имеются проблемы с использованием больших пальцев. Поскольку от них осталось немного, пациент не мог ухватить вещь или сжать кулак, чтобы что-то удержать, тем более что и остальные пальцы теперь были короче обычного. И поскольку примерно половина функций кисти зависит от больших пальцев, у этого человека начались проблемы с элементарными бытовыми действиями – так, он не мог подтянуть трусы или надеть носки.

Обычно, чтобы удлинить большой палец, на его место пересаживают большой палец ноги, но у мужчины не осталось ступней, так что этот вариант исключался. В литературе по пластической хирургии я прочла об операции, которая могла сделать пространство между большим и указательным пальцами немного глубже, что привело бы к удлинению большого пальца. Но я никогда не делала подобных операций и не знала никого, кто делал бы. Тем не менее я предложила ее пациенту и он сказал:

– Доктор, что бы вы ни придумали, все хорошо. Я вам верю.

Я взяла на себя большую ответственность, но операция прошла хорошо.