Вот почему я врач. Медики рассказывают о самых незабываемых моментах своей работы

Стэн Файнберг – колоректальный хирург и главный врач Норт-Йоркской больницы общего профиля. Он видел, как безнадежные пациенты выздоравливали самым неожиданным образом.

Я поступил в медицинскую школу совсем юным, и я правда не знал, во что ввязываюсь. Во время учебы я прошел субординатуру по общей хирургии. Там я познакомился с парой очень харизматичных, очень особенных людей, и мне действительно нравилось работать с ними. Довольно скоро я начал оперировать, и мне было интересно наблюдать, как человек приходит с кишечной непроходимостью, или с кровотечением из кишечника, или даже с раком, и понимать, что я могу многое изменить за относительно короткий промежуток времени. В течение трех-четырех дней жизнь этого человека может измениться. Это произвело на меня впечатление.

Я до сих пор это ощущаю – то, насколько внезапное воздействие моя работа может оказать на людей. Вчера вечером я дежурил на вызовах. Вечер выдался спокойным, так что я пошел домой и лег спать примерно в полдвенадцатого. Я очень устал. Сразу после полуночи мне позвонила ординатор и сообщила о срочном пациенте. Как только она изложила некоторые подробности, я понял, что пациента придется оперировать, и, вероятно, скоро. Я вернулся в больницу, взглянул на пожилого человека и понял, что, если немедленно не сделаю операцию, он умрет в течение дня. Большую часть ночи я провозился с этим пациентом, и сегодня у него все хорошо.

Я работаю почти тридцать два года, и не могу припомнить, чтобы хоть один день за все это время был скучным, что довольно приятно.

Занимаясь административной работой, я иногда хожу на собрания, где изо всех сил стараюсь не заснуть. Но с клинической практикой никогда не бывает проблем.

Иногда я удаляю злокачественную опухоль и в процессе думаю, что дела пациента не слишком хороши. Все настолько плохо, что он может умереть. Но через пять лет я вижу его в своем кабинете и думаю, что у этого мужчины или женщины все по-прежнему замечательно. Удивительное чувство. Помню, была у меня пациентка с запущенным раком. Я был уверен, что она вскоре умрет. Но лет через двенадцать я как-то забирал сына из дома его друга. И хозяйка сказала: «Вы меня не узнали». Оказалась, это та самая женщина – все еще живая.

Я помню, как оперировал очень милого парня лет двадцати пяти. При росте около ста семидесяти пяти сантиметров он весил всего тридцать шесть килограммов и выглядел ужасно. Пришлось удалить всю его толстую кишку, а это означало, что когда я закончу, он не сможет контролировать свои отходы – ему понадобится мешочек на всю оставшуюся жизнь. Я полагал, что это будет катастрофой для молодого человека, но примерно через год он прислал мне свою фотографию, на которой финиширует на марафоне в Торонто. На нем были шорты, не скрывавшие крепкие мускулы. Он был действительно отлично сложен. Его жизнь кардинально переменилась, и он наслаждался каждым мигом. Он сказал мне: «Если у вас есть пациент, который переживает то же, что и я, и ему нужно с кем-то поговорить, я с радостью это сделаю». И поскольку этот пациент принадлежит к видимому меньшинству, он также сказал: «И если у вас есть пациент из другой культурной группы, ему было бы полезно поговорить с кем-то вроде меня».

Другая пациентка, которая проделала долгий путь к выздоровлению, – девушка лет восемнадцати, страдавшая язвенным колитом примерно четыре года. У нее также развился рак. Язвенный колит – аутоиммунное заболевание. Мы не совсем понимаем, почему оно возникает, но он вызывает сильное воспаление в толстой кишке – настолько сильное, что ухудшается способность организма поглощать питательные вещества из пищи. В худшем варианте таким пациентам буквально грозит истощение: они могут потерять десять килограммов за месяц. Еще у пациентов с язвенным колитом часто бывают кровотечения и они теряют много крови.

Лекарства от колита, которые принимала пациентка, угнетали ее иммунную систему. Так что рак оказался более агрессивным, чем мог быть в ином случае. Но ни она, ни ее семья не могли решиться на необходимую операцию, потому что это означало стому – то есть, как и молодому человеку, о котором я упоминал ранее, отходы жизнедеятельности пришлось бы собирать в мешочек, прикрепленный к телу. Мысль об этом казалась девушке невыносимой.