Вотъ Вамъ молотъ

Первого мая Владимир Сиротин — воронежский инженер-сталевар, которого пригласил Кузьмин — после запуска кислородной станции сварил, наконец, сталь ШХ-15. Ну, я думаю, что именно ШХ-15: такой состав мне выдала Камилла, проведя анализ завалявшегося у меня в сумке небольшого подшипничка с Первого ГПЗ, на котором было клеймо с указанием марки стали. А сам Петр Сергеевич на проволочном стане сделал из нее пруток для использования в шариковых автоматах. Я вечером Камилле похвастался выдающимся достижением, но она отреагировала слабо. Камилла вообще последние пару месяцев была очень усталой и измотанной: постоянно моталась по гидролизным заводам. Не одна моталась, Ольга Александровна (освоив, неожиданно для меня, автомобиль) тоже домой заезжала раз в неделю. Но женщин-химиков было всего две, а заводиков — уже семнадцать. Не зря, ой не зря Суворова денно и нощно готовила химиков из бывших гимназистов! По крайней мере для каждого заводика был готов директор-технолог — и это радовало, так как спирта нужно было очень много. Пока, правда, всерьез заработали лишь шесть заводов, но это уже было прекрасно: каждый из них давал тонн по пять спирта в сутки и действующий каучуковый завод уже сырьем полностью обеспечивался. А вскоре подоспеет новый выпуск студентов — вот тогда всё совсем будет хорошо.

Но пока женщины очень уставали. И, когда я сказал жене, что наверное скатаюсь на Дальний Восток, она лишь устало произнесла:

— Давай, отдохни пару месяцев. Мы и сами справимся, не волнуйся. Осталось-то всего одиннадцать заводов пустить, это уже пустяки, — и она на секунду улыбнулась, превратившись ненадолго в ту радующуюся жизни и новым открытиям Камиллу, которую я хорошо знал. — А как все запустим — ты как раз вернешься и мы все это дело отпразднуем. Всё будет хорошо…

А на Дальний Восток мне ехать было очень нужно, потому что сам себе я вырыл яму, то есть купила баба порося… в общем, моя "активная деятельность" в местной политике принесла несколько неожиданные результаты. Ожидаемые — это да, но неожиданными они оказались и по срокам исполнения, и по размерам.

Вячеслав Константинович пригласил меня "побеседовать" совсем не как "главный по Финляндии" — где эта Финляндия, а где Царицын. Но господин фон Плеве был еще и участником концессии, причем выбранным самим императором (точнее — Илларионом Ивановичем), причём вовсе не на роль "высокопоставленного получателя денег". Финляндия была самой, пожалуй, "нерусской" частью Империи, управление ей требовало очень непростых навыков — в том числе и навыков нахождения точек соприкосновения и узлов взаимных интересов почти что антагонистических цивилизаций… Это — не набор громкий слов, а суровая правда жизни, но Вячеслав Константинович с порученной работой справлялся очень хорошо. Поэтому в и концессию он был именно приглашён, для "выработки общих планов мирного управления местным населением".

Чему я вообще не удивился. Почему-то (скорее всего, "равняясь на царя") подавляющее большинство царских чиновников были искренне убеждены, что если кто-то хорошо справляется с работой "на Западе", то этот кто-то столь же успешно справится и с "Восточными" проблемами. Большинство — но в него сам фон Плеве не входил, а потому суть беседы заключалась в том, что высочайше возложенные на Вячеслава Константиновича обязанности перекладывалась на мои (видимо, очень широкие) плечи:

— Александр Владимирович, насколько я наслышан, в концессии вы первым решили приступить к работам. Полагаю нужным повторить уже, безусловно, Вам известное, что многим в Петербурге начинания Ваши не по нраву — и вовсе не потому, что кто-то держит на Вас лично зло. Но в столице сложилась партия, недовольная тем, что деятельность концессии принесёт им убытки, и все лишь ждали, когда концессионеры запросят средств из казны — чтобы представить концессию сборищем жуликов. Теперь же, когда Вы взяли финансовую часть предприятия в свои — весьма небезденежные — руки, лица эти в растерянности. Однако, боюсь, растерянность эта вскорости пройдет и противодействие делу перенаправится уже в Корею, где, как известно, разбой — дело обычное…

— Собственно, поэтому-то я и хотел получить дозволение на вооруженную охрану, в том числе — и морскую, наподобие береговой охраны Австралии. Потопить или сжечь пару торговых шхун очень несложно, а убытки от такого превысят стоимость утраченного в разы.

— Ваши предложения я тоже изучил, и перед Императором горячо поддержал. Но при одном условии: я лично сим вопросом заниматься просто не в состоянии, поскольку чрезвычайно занят делами Великого Княжества. Посему вопросами охраны концессии придется тоже вам и заняться. Евгений Иванович, безусловно, окажет вам известную помощь — но особых сил и он выделить не сможет…

— Очень хочу надеяться, что помощь адмирала Алексеева нам в этом деле не понадобится. Ему самому помогать впору: насколько я в курсе, господин Витте назначенных Госсоветом денег на строительство оборонных сооружений в Порт-Артуре не выделяет.

— А Император знает об этом?