Воздушный корабль

Повторяемъ: честь изобрѣтенія и устройства такихъ чудесъ принадлежитъ единственно инженеру Робюру. Относительно этого онъ принялъ твердое намѣреніе ни съ кѣмъ не дѣлиться своимъ секретомъ. Если президенту и секретарю Вельдонскаго института не удастся проникнуть въ эту тайну, то очень возможно, что она будетъ навсегда потеряна для человѣчества.

Само собою разумѣется, что аппаратъ Робюра обладаетъ достаточною устойчивостью вслѣдствіе разумнаго помѣщенія центра тяжести въ надлежащемъ мѣстѣ. Нѣтъ основанія опасаться, что онъ можетъ принять какое-нибудь неудобное положеніе относительно горизонтальной плоскости или какъ-нибудь опрокинуться.

Остается знать, какой матеріалъ употребилъ инженеръ Робюръ для своего аэронефа, каковое названіе вполнѣ можно примѣнить къ Альбатросу.

Что это былъ за матеріалъ, не поддавшійся крѣпкому ножу Филя Эванса и поставившій въ совершенный тупикъ дядю Прюдана?

Просто-на-просто— бумага.

Уже нѣсколько лѣтъ, какъ бумажное производство получило замѣчательное развитіе. Бумага безъ клея, пропитанная декстриномъ и крахмаломъ и затѣмъ подвергнутая дѣйствію гидравлическаго пресса, представляетъ матеріалъ такой крѣпкій, какъ и сталь. Изъ нея дѣлаютъ блоки, рельсы и вагонныя колеса, при чемъ послѣднія не уступаютъ прочностью стальнымъ, но гораздо ихъ легче.

Этими двумя цѣнными качествами бумаги, то-есть прочностью и въ то же время легкостью, Робюръ и воспользовался для устройства своего воздушнаго локомотива. Кузовъ, платформа, каюты, — все было сработано изъ прессованной рисовой бумаги, которая кромѣ названныхъ двухъ качествъ имѣетъ еще и третье, очень важное при подъемѣ на значительную высоту, это — огнеупорность. Что касается до разныхъ рычаговъ, винтовъ и прочаго, то ихъ сдѣлали изъ просмоленныхъ волоконъ вещества и гибкаго и въ то же время очень прочнаго. Это вещество можетъ принимать всякую форму и не растворяется почти ни въ какихъ газахъ, жидкостяхъ, кислотахъ и щелочахъ, не говоря уже объ его изолирующемъ свойствѣ. Все это, вмѣстѣ взятое, сдѣлало названный матеріалъ весьма цѣннымъ для устройства электрическаго механизма на Альбатросѣ.

Экипажъ аэронефа состоялъ изъ инженера Робюра, его помощника Тома Тернера, одного машиниста съ двумя помощниками, двухъ рулевыхъ и Повара. Всего, какъ видитъ читатель, было восемь человѣкъ, но этого было вполнѣ достаточно для всѣхъ маневровъ воздушнаго корабля.

Разнаго рода оружіе, рыболовныя снасти, электрическіе фонари, оптическіе инструменты, буссоли и секстанты для измѣренія высотъ солнца, термометръ, разные барометры, частію для измѣренія высотъ, частію для изслѣдованія перемѣнъ въ атмосферномъ давленіи, стормгласъ для предсказанія бури, маленькая библіотека, небольшая ручная скоропечатня, пушка, укрѣпленная на вертящейся подставкѣ по серединѣ платформы, казнозарядная и бросающая двухдюймовое ядро; запасъ пороха, пуль и динамитныхъ патроновъ, электрическая кухня, нагрѣваемая токомъ аккумуляторовъ; запасъ консервовъ, мяса и овощей, помѣщенныхъ въ камбузѣ съ нѣсколькими боченками брэнди, виски и джина, и, вообще, все необходимое для многомѣсячнаго путешествія безъ спуска на землю, — таковъ былъ багажъ Альбатроса, не считая знаменитой трубы.

Кромѣ того, на бортѣ воздушнаго корабля находилась легкая каучуковая лодка, не тонущая и могущая поднять восемь человѣкъ при тихой погодѣ.

Придѣлалъ ли Робюръ, по крайней мѣрѣ, парашюты на случай паденія?

Нѣтъ. Въ подобную случайность онъ не вѣрилъ, не допускалъ ея.

Оси винтовъ были независимы одна отъ другой. Остановка однихъ не мѣшала движенію другихъ. Дѣйствія половины осей было вполнѣ достаточно для того, Чтобы Альбатросъ твердо держался въ своей стихіи.

— Съ этимъ кораблемъ, — сказалъ вскорѣ Робюръ-Побѣдитель своимъ подневольнымъ гостямъ, — съ этимъ кораблемъ я покорилъ своей власти седьмую часть свѣта, которая больше Австраліи, Океаніи, Азіи, Америки, Африки и Европы вмѣстѣ,—съ нимъ я владѣю тою таинственною Икаріей, которую современемъ населятъ многіе милліоны икарійцевъ.

ГЛАВА VII

Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ все еще не хотятъ убѣдиться.

Президентъ Вельдонскаго института изумился. Товарищъ его былъ пораженъ. Но ни тотъ, ни другой ничѣмъ не выдали своихъ чувствъ, вполнѣ естественныхъ и понятныхъ. Они это считали для себя унизительнымъ.

Вотъ лакей Фриколенъ — такъ тотъ былъ откровеннѣе. Онъ даже и не старался замаскировать свой ужасъ, когда узналъ, что его везутъ на воздушной машинѣ.

А тѣмъ временемъ подъемные винты, быстро-быстро вертѣлись у нихъ надъ головами. Но какъ ни была значительна скорость вращенія винтовъ, ее можно было еще утроить, если бы Альбатросу понадобилось подняться въ высшіе слои атмосферы.

Что касается до поступательныхъ винтовъ, то они вертѣлись умѣреннымъ ходомъ, такъ какъ аппаратъ двигался со скоростью всего двадцати километровъ въ часъ.