Воздушный замок Нострадамуса

Она позволила уговорить себя выпить чашку мятного чая и принять седативное лекарство. Вокруг Ады суетилось несколько человек, она заметила слезы в глазах дворецкого, одной из бабушкиных компаньонок и горничной. Надо же, они скорбят о смерти своей госпожи!

Вернувшись к себе в спальню, Ада тотчас позвонила любовнику-шулеру и радостно оповестила его:

– Эдуард, милый, старушка только что отдала богу душу. Я, правда, немного ей подсобила... Но мы теперь миллионеры!

Ада подумала о Софье. Что ж, ее сестрице, по всей видимости, придется несладко. Будь на то ее, Адина, воля, Софья провела бы в тюрьме остаток жизни. В любом случае она ничего не получит, даже если ей и посчастливится когда-нибудь выйти на свободу.

Девушка улеглась в постель и моментально заснула.

* * *

– Сеньора, меня наняла ваша сестра, она просила представлять ваши интересы, – сказал Хуан Миндос. – Однако у меня создается впечатление, что вы не желаете внимать моим советам.

Он видел перед собой изможденную, испуганную красивую молодую женщину, облаченную в безразмерную форму серого цвета. От Софьи его отделяла решетка, они общались друг с другом в комнате для свиданий.

Когда Софье сказали, что ее хочет кто-то видеть, она вообразила, что ее посетила Ада. Но сестрица, как выяснилось, отправилась в Бертран. Ее ждал адвокат.

Хуан Миндос уже приходил накануне. Софья критически посмотрела на своего будущего защитника. Старенький потрепанный костюм, очки в дешевой оправе, приторный одеколон – все это свидетельствовало о том, что он вряд ли принадлежит к числу преуспевающих адвокатов.

– Сеньор, скажите честно, сколько процессов вы выиграли? – спросила его Софья.

Хуан Миндос на секунду смутился.

– Вам не стоит ни о чем волноваться, – ушел он от ответа. – Я уже разговаривал с представителем прокуратуры. Он полон оптимизма, и...

– Звучит как-то зловеще, – перебила его Софья. – Значит ли это, что прокуратура уверена в своей победе? Сеньор Миндос, запомните: я невиновна! Вы должны знать: мадам Эстелла фон Лаутербах намеренно заманила меня в ловушку. Наверняка она замешана в похищении драгоценностей. Она и доктор Себастьян Хоуп.

Сердце у Софьи защемило. Почему Себастьян так поспешно выехал из отеля? И вообще, как выяснилось, в «Эксцельсиоре» человек с таким именем не останавливался. Получается, что Себастьян все время их знакомства жил под чужим именем? Но почему? Неужели... Софья гнала от себя эту мысль. Она же любит Себастьяна!

– Сеньора, мне известны ваши аргументы, – сказал Хуан Миндос. – И вы, моя клиентка, вправе определять стратегию защиты, которой я буду неукоснительно следовать. Однако разрешите мне дать вам совет: нелепо, более того, опасно настаивать на том, что вы невиновны, и огульно обвинять уважаемых людей, например, мадам фон Лаутербах, в причастности к ограблению. Что же касается доктора Себастьяна Хоупа, то, как вам известно, таковой в отеле не проживал. У меня имеется к вам предложение...

Он раскрыл видавший виды портфель, вынул из него папку, выудил лист и приложил его к решетке. Софья пробежала глазами текст.

– Сеньор, да вы что? – вырвалось у нее. – Вы же мой адвокат, а предлагаете признаться в том, чего я не делала!

– Сеньора, – вздохнул Миндос, – это ваш единственный шанс. Если вы будете сотрудничать со следствием, то получите не больше пятнадцати лет. Уверен, что судья проявит к вам снисходительность и снизит срок до тринадцати или даже двенадцати лет. Отсидите на самом деле годика три-четыре, потом мы подадим прошение о помиловании. Если все хорошо организовать... ну, вы понимаете, о чем я... обратиться к нужному человеку и позаботиться о том, чтобы он получил вознаграждение за свое усердие, то вы окажетесь на свободе!

Софья оторопело уставилась на адвоката. Хуан Миндос говорил страшные вещи. На листе бумаги черным по белому было напечатано ее признание. Но как она может признаться в том, чего не совершала?

– Сеньор, – произнесла резко Софья, – я отказываюсь от ваших услуг! Мне не требуется адвокат, который склоняет меня к признанию и говорит, что я получу «не больше пятнадцати лет».

Миндос потер щеку, вздохнул.