Вожди и оборотни

Чтобы не быть голословным об истинных причинах конфликта, приведу выдержку из письма Борова И., следователя гдляновской группы, в Бухарский обком партии. Письмо направлено 29 марта 1989 года, после ареста Джаббарова, в расчете на то, что обком уже не будет сопротивляться. Следователь писал: «Прокуратурой Союза ССР расследовалось уголовное дело в отношении бывшего директора Бухарского горпромторга Кудратова Шоди, обвинявшегося во взяточничестве и других преступлениях… По названному делу в качестве свидетелей проходили работники данного горпромторга. После вынесения приговора многие из них были отстранены от занимаемых должностей по формальным основаниям со ссылкой на якобы имеющееся решение бюро Бухарского обкома партии. Прошу проверить данный факт и оказать содействие в предоставлении работы по специальности следующим гражданам: Арифову, Касымову, Саттаровой, Корневой…» Всего в письме указаны фамилии 23 лиц. Все они являлись взяткодателями, а какие суммы денег передали, мы уже называли.

Отношения между Джаббаровым и Гдляном постепенно накалялись. Последний не терпел возражений и со своими противниками не церемонился. Как он расправлялся с неугодными для себя нам подробно рассказал в свое время Н. Турапов.

Джаббаров тоже встал на дороге Гдляна, и его решили убрать. В обстановке вседозволенности и попустительства, создания культа всемогущественности Гдляна, которому предрекали пост Генерального прокурора СССР уже на первом съезде народных депутатов СССР, расправиться с Джаббаровым труда не представляло. «Начиная с мая 1986 года Гдлян и Иванов, — говорил Джаббаров, — начали собирать на меня материалы негативного характера. Члены следственной группы посещали в местах лишения свободы осужденных из Бухарской и Навоийской областей (Джаббаров длительное время работал в Навои. — В. И.), чтобы они дали на меня показания о даче взяток. Например, Н. Хикматова — бывшего первого секретаря Кызылтепинского райкома партии просили, убеждали, шантажировали и запугивали, чтобы он дал показания на меня о даче взятки. Иванов цинично заявил: «Если ты даже не давал взятку Джаббарову, то все равно напиши, что давал…».

Джаббарова действительно «изобличали» лица, арестованные или осужденные за тяжкие преступления. Получить от них любые показания для Гдляна и его команды не составляло большого труда. Люди были уже сломлены длительным содержанием под стражей, грубым обращением, физическими и психическими издевательствами. Им уже было все равно, что говорить. Следователи просили показать на кого-то — и они «показывали». Иногда для них оговор казался спасительной соломинкой, уцепившись за которую они пытались выкарабкаться на свободу.

Под угрозой расстрела оговорил Джаббарова бывший первый секретарь Гиждуванского райкома партии С. Рахимов, бывший начальник УВД Навоийского облисполкома Хаитов, просидевший под стражей более трех лет, а потом полностью оправданный судом, бывший председатель колхоза «Халкабад» Гиждуванского района Урунов и другие.

Однако и сам Джаббаров оговорил себя в совершении того, чего никогда не совершал. Он вспоминает: «С первых дней пребывания в изоляторе я словно находился в кошмарном сне, тюремные условия содержания, отрыв от семьи, позор — все это повлияло на меня. Я не помню, когда пришел в себя… Через неделю приехал Каракозов, он сказал, что Гдлян и Иванов не смогли встретиться со мной в силу наших прежних отношений и поэтому он будет допрашивать сам. «Запомни, — сказал он, — что ты отсюда не освободишься, ты конченый человек, можешь избежать исключительной меры наказания и получишь меньший срок лишения свободы лишь при условии, что станешь по одну сторону баррикады со следствием и признаешь предъявленные обвинения.

Одновременно подумай о семье и родственниках. Все может случиться…»

Эти показания Джаббаров давал, находясь в изоляторе и не имея контактов с другими арестованными. Но как они похожи с показаниями иных репрессированных лиц.

Джаббарову не хуже чем кому-либо были известны семейные аресты в Бухаре. Он хорошо знал, как вдруг ночью людей увозили куда-то и вновь они возвращались домой через месяцы, годы, а то и вовсе не возвращались. Как не вернулся Мирзабаев Махмуд, вызванный на допрос к Гдляну, а через сутки его труп обнаружили около здания, где размещалась следственная группа.

На первом же допросе Гдлян напомнил об этом: «Ты нас знаешь по Бухаре, с нами нельзя шутить. Защищать тебя никто не будет, все боятся за себя». В конце разговора он сказал: «Так как ты недавно работаешь в должности, поэтому установим тебе задание на 40 человек, у кого брал взятки на общую сумму в 300 тысяч рублей». Тут же протянул чистый лист бумаги и велел писать фамилии взяткодателей…»