Возлюби ближнего своего

А однажды к нему в избушку пришёл котёнок. Отшельник удивлялся, откуда в таком удалённом месте мог появиться котёнок? Тот прижился и остался с монахом. А со временем из котёнка вырос огромный и сильный кот. Кот охотился в лесу, но неизменно возвращалась к своему хозяину. Однажды, когда о. А. заболел, да так, что и подняться не мог, Буба, так звали кота, стал приносить ему молодых зайцев. Зайдёт в избушку и стоит перед монахом с добычей в зубах, пока тот не возьмёт зайца в руки.

Так и прожили человек и зверь вдвоём в глухих карельских лесах, десять долгих лет, и ещё бы наверно жили, если бы не прознал об о. А. игумен ближайшего к нему монастыря. Нашёл он подвижника и просит: — Ты, батюшка, человек духовный, старец, и по виду и по возрасту, помог бы нам. Наш монастырь совсем бедный, и живём вдалеке от остального мира, паломников нет. А, вот, если бы мы людей к тебе направляли, вроде ты, как от нашего монастыря, здесь, в скиту отшельником живёшь. Нам бы полегче стало, помоги, батюшка. О. А. человек доброй души, согласился. Сперва народ к нему небольшими группами через лес пробирался, а когда дорогу от монастыря наладили, так пошли к о. А. уже и автобусы с паломниками. Батюшка людей принимал, общался с ними, молился. Такая, вот, благодать посетила древнюю карельскую землю.

И, всё было бы славно, если бы не Буба. Зверь, прагматично оценив ситуацию, понял, что не только соседний монастырь может получать дивиденды со старца, но и он, на правах его особенного друга. Короче, кот теперь первым встречал автобусы с паломниками и заниматься тем, чем обычно занимаются цыгане. У Бубы открылся настоящий талант. И, так это у неё ловко получалось, что через какое-то время поток паломников в скит увеличился. Народ уже не столько хотел пообщаться с батюшкой, сколько поглазеть на любопытное явление: огромный кошак — артист оригинального жанра, разделивший уединение со старцем. Особое умиление в среде паломников вызывал номер, когда Буба, сыто вытянувшись на траве, с ленивой наглостью «делал» отъезжающим лапкой.

Нормальным явлением стало попросить старца помолиться о близком человеке и приложить к записке десяточку, и тут же добавить 50 долларов на то, чтобы Бубочка не голодал. Вызывающее поведение «друга» со временем стало всё больше нетерпимым. Батюшка, как рассказывал о. Виктор, даже, грешным делом, возревновал на животное: — К кому из нас люди едут, к тебе или ко мне? Наставление получить, или на твой цирк поглазеть? Вот как искушал лукавый, — вздыхал о. А.. На вопросы людей: — Батюшка, что вы любите, что вам из мира привезти? Неизменно отвечал: — Везите мадеру. Почему мадеру? Он и сам не знает, сказал, первое, что в голову пришло. Наверно для смирения, пускай люди думают, что отшельник пьющий. Но везли вино исправно. Весь подвал в сторожке был забит бутылками с мадерой. Уже после того, как о. А. вернулся на прежние места и поселился рядом с Шамордино, пришедший ему на смену подвижник передавал благодарность. — После тебя, отче, такая зима выдалась суровая, что если бы не твоя мадера, я бы наверняка замёрз.

Вернувшись на большую землю, батюшка в одиночку восстановил церковь, в которой и служит, а ночевать приезжает в скит к о. П.. Так и живут старчики, поддерживая друг друга, и молясь за нас грешных.

Из Шамордино мы поехали в Оптину. Всё потихонечку меняется. Вроде, ничего в глаза не бросается, а приглядишься, и подмечаешь много нового. И поселили нас в благоустроенной гостинице, всего по двести рублей за ночь, удобно, тепло. Мягкие кровати, буфет, кофе и плюшками, замечательно.

Пошли мы с о. Виктором на могилки убиенных монахов. Так получилось, что я первым прошёл, а он задержался, пока говорил по мобильнику. Прихожу на место, а могилок нет. Туда прошёл, сюда, нету. Да, что такое, неужто с ума схожу? Я же помню, вот здесь они были. А теперь их нет! Кричу: — Бать, а где могилки новомучеников? — Да вот же они, видишь, какую часовню над ними поставили? Мы зашли. В красивой итальянского мрамора часовне стоят три чёрного цвета каменных надгробия. Я прикоснулся к ним губами — холодные. Земелька была теплой.

— Года два назад, — рассказывает о. Виктор, — ночевал я здесь в гостинице с одним шофёром из Сибири. Человек водит большой грузовик. Однажды он выехал в путь в трескучий мороз, и мать, словно предчувствуя беду, благословила его и дала с собой открытку с фотографиями оптинских мучеников.

— Поначалу, всё было хорошо, — рассказывал он, — а потом пошёл сильный снег, я сбился с дороги и застрял. Вокруг никого, ночь, горючка кончилась, и я уже было стал засыпать от холода. И вдруг, меня словно в бок кто толкнул, мамкина открытка! Что-то она мне рассказывала о монахах из далёкого монастыря. Достаю, а уже темно, пальцы не слушаются, и я, еле ворочая губами, начинаю просить — Святые мученики, простите, не помню ваших имён, но по вере моей мамы, не дайте мне пропасть.