Читаем Возлюбленная полностью

она ползет где-то рядом с нами но я не вижу ее, пока он не запирает свои глаза и не умирает прямо на моем лице все мы такие он больше не дышит, а его недышащий рот пахнет сладко остальные не знают, что он умер я знаю

он больше не поет свою песню теперь вместо той песни я люблю его красивые белые зубы


Я не могу снова потерять ее мой мертвый человек мешал мне пройти, как и те облака шума когда он умер у меня на лице, я смогла увидеть ее она вот-вот улыбнется мне вот-вот… ее сережки с остренькими концами исчезли люди без кожи громко кричат они проталкивают вперед моего мертвого, но не ту женщину с моим лицом она уходит куда-то внутрь они не проталкивают ее вперед она уходит тот холмик исчез она собиралась вот-вот улыбнуться мне вот-вот горячо


Теперь они не ползут это мы ползем они плывут по водам моря они взламывают тот холмик и проталкиваются сквозь него я не могу отыскать того, с хорошенькими белыми зубками я вижу темнокожее лицо, готовое вот-вот улыбнуться мне это мое собственное лицо готово вот-вот мне улыбнуться у нас на шее железный ошейник у нее в ушах нет сережек с остренькими концами и той круглой корзинки у нее нет она уходит в воду с моим лицом


Я стою под дождем остальных забрали меня не забрал никто и я падаю, словно этот дождь я смотрю, как он ест там, внутри я припадаю к земле чтобы удержаться и не начать падать вместе с дождем я вот-вот рассыплюсь на куски ему больно там, где я сплю он кладет туда свой палец я роняю пищу и разваливаюсь на куски она отнимает у меня мое лицо нет никого, кому я нужна кто назовет меня по имени я жду на мосту, потому что она – под ним

ночь проходит, и день проходит снова снова ночь-день ночь-день я жду никакого железного ошейника у меня на шее больше нет лодки не плавают по этим водам здесь нет людей без кожи мой мертвый человек здесь тоже не плавает его зубы там, внизу, где синева и трава там же осталось и лицо, которое мне необходимо лицо, что вот-вот улыбнется мне вот-вот улыбнется днем бриллианты в воде, где и она сама, и те черепашки ночью я слышу, кто-то жует, и глотает, и смеется смех принадлежит мне она – это мой смех я – смеющаяся я вижу ее лицо, мое лицо это то лицо, которое собиралось вот-вот улыбнуться мне там, где мы ползли по земле теперь она снова вот-вот улыбнется

ее лицо всплывает из-под воды горячо ее лицо – это мое лицо она не улыбается она жует и глотает мне нужно мое лицо я вхожу трава раздвигается она раздвигает ее я в воде, и она идет ко мне у нее нет круглой корзинки нет железного ошейника на шее она поднимается туда, где бриллианты я следую за ней мы внутри бриллиантов, которые теперь превратились в сережки мое лицо приближается я должна получить его я ищу способ соединиться с ним я так люблю свое лицо мое темнокожее лицо совсем близко я хочу с ним соединиться она шепчет мне шепчет я тянусь к ней она жует, и глотает, и касается меня она знает, что я хочу с ним соединиться она жует и глотает меня я исчезла теперь я – ее лицо у меня больше нет лица я вижу себя уплывающей прочь горячо я вижу в воде свои пятки я одна я хочу быть нами обеими я хочу соединиться я выхожу из голубой воды когда мои пятки куда-то уплывают от меня, я выхожу из воды мне нужно найти место, где я буду существовать воздух тяжек я не умерла нет

вот какой-то дом она что-то шепчет мне я там, где она мне велела я не умерла я сажусь солнце бьет мне в глаза, я закрываю их когда я их открываю, то вижу лицо, которое потеряла это лицо Сэти, той, что покинула меня Сэти видит меня и понимает, что я вижу ее и ту ее улыбку ее улыбающееся лицо – вот место для меня это то лицо, которое я потеряла она – это мое лицо, и она улыбается мне наконец-то она это делает горячо теперь мы можем соединиться горячо

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Beloved - ru (версии)

Похожие книги

Александр Македонский, или Роман о боге
Александр Македонский, или Роман о боге

Мориса Дрюона читающая публика знает прежде всего по саге «Проклятые короли», открывшей мрачные тайны Средневековья, и трилогии «Конец людей», рассказывающей о закулисье европейского общества первых десятилетий XX века, о закате династии финансистов и промышленников.Александр Великий, проживший тридцать три года, некоторыми священниками по обе стороны Средиземного моря считался сыном Зевса-Амона. Египтяне увенчали его короной фараона, а вавилоняне – царской тиарой. Евреи видели в нем одного из владык мира, предвестника мессии. Некоторые народы Индии воплотили его черты в образе Будды. Древние христиане причислили Александра к сонму святых. Ислам отвел ему место в пантеоне своих героев под именем Искандер. Современники Александра постоянно задавались вопросом: «Человек он или бог?» Морис Дрюон в своем романе попытался воссоздать образ ближайшего советника завоевателя, восстановить ход мыслей фаворита и написал мемуары, которые могли бы принадлежать перу великого правителя.

А. Коротеев , Морис Дрюон

Историческая проза / Классическая проза ХX века
Хмель
Хмель

Роман «Хмель» – первая часть знаменитой трилогии «Сказания о людях тайги», прославившей имя русского советского писателя Алексея Черкасова. Созданию романа предшествовала удивительная история: загадочное письмо, полученное Черкасовым в 1941 г., «написанное с буквой ять, с фитой, ижицей, прямым, окаменелым почерком», послужило поводом для знакомства с лично видевшей Наполеона 136-летней бабушкой Ефимией. Ее рассказы легли в основу сюжета первой книги «Сказаний».В глубине Сибири обосновалась старообрядческая община старца Филарета, куда волею случая попадает мичман Лопарев – бежавший с каторги участник восстания декабристов. В общине царят суровые законы, и жизнь здесь по плечу лишь сильным духом…Годы идут, сменяются поколения, и вот уже на фоне исторических катаклизмов начала XX в. проживают свои судьбы потомки героев первой части романа. Унаследовав фамильные черты, многие из них утратили память рода…

Алексей Тимофеевич Черкасов , Николай Алексеевич Ивеншев

Проза / Историческая проза / Классическая проза ХX века / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза