Это было мудрое решение, принятое мудрым королем. Дариус, несомненно, был дальновидным политиком. Но имел особое отношение к женщинам после того, как потерял мать. Не то, чтобы другие Братья вели себя иначе – за исключением может быть Харма, который имел довольно смутное представление о женском достоинстве. Но Дариус – именно тот, кто более других будет чувствовать подобную ответственность, и король, конечно же, на это рассчитывал.
И судя по всему, ему понадобится помощь. Он оглядел Братьев, стараясь определить, кого бы выбрал, оценивая мрачные, теперь такие знакомые лица. И тут его взгляд остановился на чьем-то чужом, незнакомом.
Напротив алтаря, рядом с Братом Хармом, стояла его молодая, худощавая копия. Сын был как отец – темноволосым и голубоглазым, и в ближайшем будущем его плечи и грудь обещали стать такими же широкими как у Харма. Но на этом сходство заканчивалось. Харм пренебрежительно прислонился к стене пещеры, что было неудивительно. Мужчина предпочитал сражения разговорам, не имея достаточно времени и концентрации внимания для последнего. Мальчик, однако, словно оцепенел, его умные глаза застыли на Короле в благоговейном страхе.
Руки он держал за спиной.
Несмотря на спокойный внешний вид, он совершал руками какие-то движения, которые никто не мог видеть, но дрожание предплечий выдавали его нервные подергивания.
Дариус понимал чувства мальчика. После этого собрания, они все как один выйдут на поле боя, и сын Харма впервые проверит свои силы в борьбе с врагом.
Но у него даже не было подходящего оружия.
Только что из военного лагеря, его оружие было не лучше, чем когда-то у Дариуса... жалкие обноски Бладлеттера. Плачевно. Дариус не имел отца, который мог бы обеспечить его всем необходимым, но Харм должен был позаботиться о своем мальчике, предоставив ему добротное современное оружие, такое же хорошее, как и его собственное.
Король вскинул руки и поднял глаза к потолку.
– Да присмотрит Дева-Летописеца за теми, кто собрался здесь по ее милости и благословению, когда отправятся они на поля сражения.