Возможность выбора

— В этом наша беда, — сказала она. — Народ, который всегда был вынужден жить стесненно, не может освободиться от прискорбной привычки все переводить на деньги. Если какие-то элементарные условия жизни в течение целых десятилетий не были чем-то само собой разумеющимся, то люди начинают придавать чрезмерное значение жилью, средствам передвижения и даже одежде. На основании того, есть они или нет, вводится некая вызывающая чувство неловкости шкала ценностей, и даже разумные люди опускаются до того, что выискивают повсюду нуворишей или разглагольствуют о предметах будничного обихода, пытаясь установить некие условные нормы, которые будто бы гарантируют положительный образ жизни.

Сосредоточенный вид Пампеля смешил Регину, однако она продолжала совершенно серьезно.

— У того, кто испытывает к дому излишнее почтение, к сожалению, складываются прохладные отношения со своим жильем, благоприятной атмосферы не возникает. О душевном равновесии и мечтать не приходится, если нет места, где человек может выговориться, не опасаясь при этом, что кто-то услышит слова, не предназначенные для чужих ушей. В своем доме человек должен иметь возможность и поплакать вволю и посмеяться так, чтобы ни у кого не было об этом и понятия. Дом — это, по сути, верный друг, стены никогда не станут тайком передавать кому-то семейные тайны. Поэтому я и хотела бы, чтобы свой дом ты ставил выше «Крокодила».

— Ты не запрещаешь мне здесь выпивать? — удивился Пампель.

— Об этом у нас был разговор еще до свадьбы, — усмехнулась Регина. — Я от своих слов не отказываюсь.

Регина знала: пьянице, чтобы захмелеть, достаточно малой дозы алкоголя. Антс Пампель после второй рюмки утратил всю свою робость и по-детски развеселился. Он принялся рассказывать о каком-то местном выпивохе, которого злая жена не пустила ночью домой. Мужика это не расстроило, неунывающий пройдоха забрался по лестнице на крышу и проник в дом через лаз трубочиста. Когда жена обнаружила в постели мужа, оставленного за дверью, она завопила так, что было слышно на другом конце поселка.

Регина уже знала эту историю и с грустью подумала, до чего же ограниченна здешняя жизнь: репертуар учительской во многом совпадал с репертуаром Пампеля. И все же она постаралась внимательно выслушать вовсю разговорившегося мужа, не забывая в нужных местах посмеяться. Про себя же удивлялась: надо же, какая это я прилежная жена пьяницы.

Глупая история, которую доверительно поведал Пампель, будто перед ним сидел какой-нибудь приятель из «Крокодила», разозлила Регину и придала ей смелости продолжить серию своих нравственных преступлений. Почему бы и ей не позволить себе какую-нибудь проказу?

Запал Пампеля иссяк, и Регина попросила мужа:

— Собака скреблась в дверь, на двор просится. Сделай одолжение, спустись вниз.

Пока Пампель громыхал в прихожей, Регина действовала по-знахарски и всыпала в рюмку мужа добрую порцию снотворного. Она еще днем растолкла в ступке таблетки — лекарство было получено из неиссякаемой домашней аптеки Мари.

Пампель протопал вверх по лестнице, на этот раз смело прошел по цветастому ковру, плюхнулся на диван и протянул руку, пальцы его схватили тоненькую ножку рюмки.

Вскоре он начал зевать так, что челюсти чуть судорогой не свело. Сонные глаза превратились в узкие щелочки. Антс что-то бурчал, возможно, в его затухающем сознании шевелилась еще какая-нибудь не рассказанная история, но ее начало ускользало. Регина помогла Пампелю встать и отвела его в спальню. Антс как мешок свалился на кровать и тут же засопел. Регина стащила с него одежду.

Уж не слишком ли сильной была порция снотворного?

В эту ночь встревоженная Регина не сомкнула глаз, она сторожила своего мужа.

Сердце болело, Регина проклинала себя за легкомыслие. Там, в конце концов, спал не просто случайный пьянчуга, а законный отец ее будущего ребенка.

УТРОМ РОЛИ ПОМЕНЯЛИСЬ! Регина не выспалась, голова у нее раскалывалась. А отоспавшийся Пампель не стыдился своего веселого настроения, с аппетитом уплетал бутерброды, отхлебывал большими глотками кофе, но и у него душа была не на месте. Вдруг он отодвинул чашку, потер пальцы, присмирел, как-то сжался, явно взвешивая, стоит ли задавать мучивший его вопрос. Но все же поборол робость и спросил:

— Сколько это я вечером выпил?

— Целую бутылку, — спокойно соврала Регина.

— Странно, — пробормотал Пампель. — Я почти ничего не помню.

Регина собралась с силами, улыбнулась приветливо, как бы воскрешая приятные воспоминания, и подтвердила:

— Мы неплохо провели время. Что за муж и жена мы были бы, если не поверяли бы друг другу свои мысли? Наконец ты все же стал мне хоть немного доверять.

— Чего я там намолол? — насторожился Пампель.

— Да рассказывал разные житейские истории, — ответила Регина.

— Напомни-ка, — попросил встревоженный Пампель. — Чудно, похмелья нет, а выпил столько, что ничего не помню.

— Ты рассказывал, например, о Лууле, которая работала когда-то лаборанткой на молокоприемном пункте.

Пампель выпучил глаза и потер небритый подбородок.

— А точнее?

— А, да с кем не бывало такого? — беззаботно кинула Регина.