Возможность выбора

— Чего это?

— Уж не захворал ли ты?

— Не знаю.

— Тебе не надо меня стыдиться, — подбодрила Регина мужа.

— Как так, — пробормотал Пампель, не понимая поведения жены.

— Не стоит обращать внимания на каждый пустяк, — успокоила его Регина.

— Да говори же, что за чепуху я напорол вчера.

— Почему чепуху? Ну что из того, что ты в свое время домогался внимания Лууле?

— Было дело, — неохотно согласился Пампель.

— Какой-то Рикс тоже за ней гонялся.

— Ну ясно, где же ослу выбрать между двумя стогами, — мрачно заявил Пампель.

— Именно возможность выбора и осложняет жизнь человека, — согласилась Регина.

Она отпивала маленькими глоточками кофе и чувствовала, что в голове постепенно проясняется. Лишь в затылке еще пульсировало так, будто зубцы шестеренки покрылись толстым слоем ржавчины. Несмотря ни на что, Регине надо было довести до конца эту мерзкую игру.

— Удаль красит человека, — похвалила Регина прошлые проделки своего мужа. Она прокашлялась, но осевший голос не зазвенел. — С твоей помощью и я, будто в окошко, заглянула в то летнее утро. И сейчас вижу, как все было. Ты подъехал с цистерной к молочному пункту, подсоединил шланг к торчавшей из стены муфте, и в этот момент во всей своей красе на крыльце появилась Лууле. Одним махом ты оказался рядом и потребовал, чтобы она послала ко всем чертям второго ухажера. Лууле надула губки, склонила голову набок и заявила, что никому не позволит вить из себя веревки. Ты, наверное, был под хмельком, иначе откуда бы взяться куражу…

— Всего бутылка пива, — буркнул Пампель.

— У тебя взыграла кровь, ты вскочил в кабину, включил скорость, цистерна рванула с места, шланг лопнул, и молоко хлынуло на землю. Столб пыли и молочная река отметили твой путь.

— Да, дорога была прилично полита молоком, — согласился Пампель.

— Вот видишь! Я ничего от себя не добавила! — воскликнула Регина. — Тебя на полгода лишили прав, а твои родители возместили убытки.

— Пошли они к черту! — вспылил Пампель и выскочил из кухни.

Регина осталась сидеть за столом, чтобы собраться с мыслями.

Чем все это кончится?

Процесс воспитания — это дорога в незнаемое, так говорят умные люди. Только кто кого воспитывает?

Регина считала, что услышанные от Герты истории — это ее козыри, но, направляя Пампеля, быть может, опасно ими пользоваться?

НЕСЧЕТНОЕ ЧИСЛО РАЗ сожалела Регина о том, что отказалась от беззаботной жизни старой девы. Ожидая первого ребенка, она частенько утешала себя: еще не поздно. Не упирайся, не убеждай себя, что возможности выбора до последнего исчерпаны. Соблазнительный путь к отступлению еще не был окончательно отрезан. Регина могла в любой час развестись с Пампелем и продать унаследованный от тетки дом, чтобы снова поселиться в городе. Пока время терпело, она даже прикидывала, не избавиться ли от ребенка.

Были моменты, когда она внушала себе: беги немедля! Брось этого мужика и отряхни с ног своих пыль этого мещанского поселка!

Мрачное настроение Регины имело свои причины. Той осенью дела в школе шли хуже обычного, она замечала вокруг себя массу раздражающих глупостей. Возможно, беременность сделала ее сверхчувствительной. Во всяком случае, она не в силах была всегда и в любой обстановке ладить с детьми, иногда ей хотелось больно оттрепать за волосы какого-нибудь шалуна. Почему дети могут безнаказанно доводить ее до бешенства, а она не смеет выплескивать на них свою вскипавшую злость! Обоюдная воинственность подливала масла в огонь, и Регина вовсю силилась восстановить дружеские отношения с учениками, чтобы избежать неприглядных скандалов. Любые шпильки приходилось тут же стараться забыть. Случайно она услышала, как коллеги посмеивались над ней: Регина-де по дороге домой заходит в «Крокодил» и за ручку уводит оттуда своего пьяницу. Регина внушила себе, что враждебность старых дев идет от чистой зависти: ни одного подобного Пампелю мужика, которого стоило бы еще подобрать, в поселке уже не осталось.

В ту осень и директор сумел попортить Регине настроение, во время какого-то пустячного спора он дошел до упреков. Сказал, что все же не годится проводить урок немецкого языка в магазине. Регина попросила объяснений, и директор припомнил давно минувшее: знание языка у Марты восходит еще к оккупационной поре, когда она якшалась с немецкими солдатами. О ее постыдном поведении помнят все старожилы поселка, и навряд ли престиж школы от этого выиграет, если проходить языковую практику у подобной женщины.

Огорошенная новостью, Регина в тот момент особенно остро затосковала по городу. Ей вновь захотелось жить среди людской массы, оставаться анонимной, жить потихоньку в сотах гигантского здания, где сосед не знает соседа и где никому не приходит в голову наклеивать на другого ярлыки.