Вознагражденная любовь

– Я не хочу. – В голосе Нико послышались более жесткие нотки, рука с силой сжала мышь. Даже стоя в другом конце комнаты, Алекос почувствовал напряжение, сковавшее тело мальчика. Он практически дрожал.

– Ладно, Нико, ладно, – успокаивала его Иоланта, бросив на Алекоса панический взгляд.

– Мы можем поговорить потом, – предложил он, но Нико не ответил. Он начал раскачиваться вперед-назад, обхватив себя худенькой рукой. Иоланта шагнула к сыну.

– Нико, все хорошо. Ты не обязан ни с кем разговаривать. – Она положила ему руку на плечо, но Нико сбросил ее.

– Не надо.

– Извини. – Она прикусила губу и отступила назад. – Я приду попозже, ладно?

Нико не ответил. Иоланта повернулась к Алекосу и жестом показала, что им надо уйти.

Алекос подождал, пока они спустятся вниз, и лишь тогда задал вопрос, который жег ему грудь.

– Что с ним не так?

– Не говори так! – Стремительно повернувшись кругом, Иоланта посмотрела на него безумным взглядом, и ее голос неожиданно для Алекоса сорвался, она всхлипнула.

– Извини. Я не имел в виду…

– Нет, имел, – успокоившись, возразила она. – Если бы ты знал, как часто мне приходится слышать этот вопрос. Как люди на него смотрят. – Иоланта вздохнула, и Алекос понял, каких трудов ей стоило не заплакать. Его захлестнула волна раскаяния.

– Иоланта…

– Не надо. – Она взмахнула рукой, как будто хотела удержать его на расстоянии, хотя он и так не двигался с места. – Не надо спрашивать, что с ним не так, не надо думать, что он грубиян и не умеет себя вести, или еще что-то. Ты смотрел на него… с отвращением. – Голос Иоланты дрожал.

– Это не так, – спокойно возразил Алекос. – Я был удивлен, возможно, разочарован. Я ждал – хотя не имел для этого никаких оснований, – что наше знакомство пройдет иначе. Ждал интереса, дружбы. Или хотя бы вежливости. Но я все равно не понимаю.

Иоланта заправила за ухо выбившиеся из заколки пряди и глубоко вдохнула, стараясь успокоиться.

– Я же говорила тебе, что он не такой, как все.

– Я знаю, но не понимаю, почему и что это означает.

– По правде сказать, этого никто не понимает, – со вздохом призналась Иоланта. – За эти годы его осмотрела целая толпа врачей, психологов и психотерапевтов. Они ставили разные диагнозы, но ни один из них не подошел.

– Значит, ты уже давно заметила его странности.

– Да, с самого начала. Проблемы возникли уже в младенчестве. Нико невозможно было прижать к себе. Из-за этого я не смогла кормить его грудью. Ему никогда не нравилось, чтобы его обнимали и тискали. Первые три месяца жизни он плакал не переставая. – Иоланта произносила слова ровным голосом без всякого выражения, перечисляя факты так, словно они ее не касались. Но Алекос понимал, как глубока ее боль.

– А потом?

Иоланта с тяжелым вздохом села на диван и опустила голову.

– Все в том же роде. Какое-то время Нико ходил в детский сад, но для него это оказалось слишком тяжело. К тому же он дрался с другими детьми. – Она задумалась и слегка тряхнула головой. – Он никогда не умел заводить друзей. Хотя нельзя сказать, что это совсем невозможно. К тому времени я начала ходить с ним к психотерапевту, пытаясь понять, в чем дело и как ему помочь. После регулярных посещений дела пошли лучше, и постепенно он научился вести себя так, чтобы это не выглядело грубо или агрессивно. – Иоланта посмотрела на него блестящими от слез глазами. – Он прошел долгий путь, Алекос, пусть даже тебе кажется, что это не так.

– Я не говорю, что сделал такой вывод.

– Но ты так подумал. – Она говорила устало и не пыталась его обвинять, но Алекос ощутил острое чувство вины.

– Прости. Я неправильно выразился.

– Ты не первый. Но я тоже должна извиниться. Я не должна была на тебя набрасываться. Просто подобные вещи происходят уже очень давно.

– Я понимаю. – Иоланта ответила ему слабой благодарной улыбкой, тронувшей Алекоса до глубины души.

Видя Иоланту такой усталой и опечаленной, он вдруг осознал, что в ее жизни есть вещи, о которых он не имеет ни малейшего понятия.

– Я хочу знать больше, – сказал он и сел напротив нее.

– Что еще тебя интересует?

– Не знаю. Все. – Он пожал плечами и развел руками. – Я хочу понять.

– Доктора предполагали, что у него разновидность аутизма, но не все симптомы соответствовали такому диагнозу. – Иоланта пожала плечами с безнадежным видом. – В конце концов Нико прилепили ярлык «общее расстройство психического развития» и на этом успокоились. Когда его забрали из школы, стало лучше. Ему сложно общаться с ребятами, вести себя на уроках, как полагается. Дома с преподавателем все идет очень хорошо.

– А где его преподаватель? Я думал, сегодня он будет здесь.

– Я отпустила его пораньше, зная, что ты придешь.

– Думаешь, это правильно? Если регулярность так важна…

– Пожалуйста, Алекос, не надо меня допрашивать. Я знаю, что ты привык все контролировать и давать указания. Но, прошу тебя, пожалуйста, поверь, что я лучше тебя знаю, что делать с моим сыном.

– С нашим сыном, и только потому, что до сих пор я был лишен возможности участвовать в его жизни, – возразил Алекос.

– Ты всю жизнь будешь меня попрекать? – тихо спросила она.