Вознесение

— Ты надеешься ударить меня и лишить возможности использовать магию? Лишить меня связи с вечностью, превратив в истинно смертную? — снисходительно спросила Пандора, будто и впрямь заранее зная ответ.

Но, на этот раз, сама Андромеда будет игнорировать ее слова, а не наоборот. Все сказанное Пандорой сейчас было неверным… она не видит ее замысла.

Будущее ей неподвластно.

— Я не уверена, быть может, ты и впрямь можешь видеть будущее, но здесь, в пустоте… ты не видишь его по-настоящему, не так ли? — еле заметно усмехнувшись над ней, спросила Андромеда. — Ты не знаешь, какое мое следующее действие, но это для тебя и не важно, да? Потому что ты знаешь, что все, что я сделаю, приведет к одному исходу, как бы я не старалась.

— Сложи ты оружие сейчас, или проиграй мне в схватке позже — да, ничего не изменится, — подтвердила ее слова Пандора. — Я знаю, это неприятно, но такова наша реальность.

— Ты не видишь, не так ли? — продолжая игнорировать ее, подобно ей самой, вновь спросила Андромеда. — Будущее… оно здесь, во мне. В моих руках.

Пандора нахмурилась, кажется, и впрямь не понимая, что Андромеда сделает дальше.

Андромеда много раз умирала и воскрешалась. Многие пожертвовали своими жизнями ради ее милой, наивной мечты, потому что видели в ней реальную возможность воплощения этому, — спасти всех, кто нуждается в этом. Пожалуй, Андромеда была единственным человеком в мире, кто по-настоящему мог исполнить это в жизнь, хоть и с оговорками.

Эти «оговорки», впрочем, оказались для нее слишком неудовлетворительными. Но если она остановится, если она подвергнет себя сомнению еще больше, то все эти жертвы станут напрасными. Все, кто отдал жизнь ради нее, по-настоящему исчезнут, не оставив и следа. И даже если Андромеда остановится, судьба все равно приведет ее к исходу, где Пандора получит желаемое.

В таком случае, есть только один выход.

— Я много раз задавал себе вопрос, сможет ли меня заменить кто-то, если я буду бездействовать… — вдруг заговорил Винтер, будто почувствовав отчаяние Андромеды. — Найдется ли кто-то другой, способный совладать со всем тем, с чем довелось столкнуться мне? Как много времени уйдет? Хватит ли этого самого времени?

Винтер оперся на меч и приподнялся, чем привлек внимание Пандоры, но она, кажется, отнюдь не спешила мешать ему, ибо не видела в путешественнике сейчас никакой угрозы. После всех полученных ран, после всей крови, что тот пролил в пустоту… навряд ли у него оставалось много времени, не говоря о силах.

— Ты, Андромеда, прямо сейчас, дала мне ответ на этот вопрос: люди уникальны, каждый человек… и не найдется другого Винтера, который сможет сделать все то, что могу я. Не найдется другой Андромеды, которая будет катализатором. Никто не сможет повторить то, что можешь ты… потому что ты уникальная. Особенная. Но особенная не в том смысле, как ты себе могла это представлять. Будь ты тысячу раз посредственной… не будет другой тебя.

Пандора совсем потеряла нить разговора, но Андромеда, судя по дрожащей улыбке, прекрасно понимала, о чем говорит Винтер. Впервые за момент этой схватки, Пандора оказалась по-настоящему раздражена, так сильно, что ее внимание переключилось на Винтера, даже зная, что этот избитый человечек не сможет ей ничего противопоставить. Ей захотелось просто добить его… раздавить, как мерзкого, склизкого червяка, что мешался у нее под ногами.

— Как и любой из нас… — услышав слова Винтера, Андромеда, наконец, подтвердила свои догадки, отбросив сомнения прочь. — Каждый человек уникален, в том числе и ты, Пандора…

«…»

— И именно поэтому я не позволю твоим желаниям увидеть жизнь.

Развернув лезвие «Милосердия», Андромеда вонзила меч себе в грудь. Пронзительная боль прошла по ее телу, но совсем скоро, боль заменялась милосердным холодом от покрытия. Магические цепи в ее теле исказились, оставляя за собой непоправимые изменения, как и предполагается клинком. Хоть он и покрыт благородным голубым металлом, внутри «Милосердия» все еще таился ужасный, беспощадный красный металл, изничтожающий магию.

Прямо сейчас, она почувствовала, как теряет свою связь с магическим искусством, — лишает себя всего, над чем она работала в последние года, лишает себя смысла жизни… по крайней мере, так сказала бы себе Андромеда, глядя на происходящее, если бы она находилась в начале своего пути. Но сейчас, после всего, Андромеда понимала, что куда больше ей хочется пожить для себя, проведя свою жизнь с теми, кого она любит, а не в погоне за мечтой.

Любить, и наслаждаться жизнью, несмотря на так называемое «предназначение» — это и была ее настоящая мечта, а не то, что крутилось в ее голове все прошедшие годы. Андромеде не хотелось никого спасать, если при этом она не получит свою порцию счастливой жизни. Она не хотела становиться мессией, если ради этого ей придется отказаться от самой себя.

Эгоистично, зато честно. Правда теперь, она уже не была уверена, что сможет выжить. Зато Пандора точно не получит желаемое, теперь уже никак.

Слишком поздно.