Вознесение

Фауст сделал шаг вперед, подойдя к месту, где он бросил шлем. Нагнувшись, он подобрал его, выставив перед собой. Шлем выглядел достаточно потрепанным, но учитывая, через что им пришлось пройти, это не было удивительным. Сказать по правде, его сейчас волновал лишь подтекст: этот шлем подарил ему отец Андромеды, как и остальной доспех. Подобно уничтоженному «Разрубателю», он — его дорогой подарок. Но сейчас, как бы грустно это ни было, он не имел значения. Меньше всего в жизни, ему бы теперь хотелось встретиться с отцом Андромеды. Он не сможет сказать ему.

— Андромеда подарила мне смысл жизни своим присутствием. Лишь благодаря ей, я смог испытать настоящее счастье, и теперь, когда ее нет, мир для меня теряет какой-либо смысл. Я не хочу искать что-то новое.

— Получив силу Астрала, я смогу все исправить, Фауст, — заверила его Пандора. — Я знаю, это больно, но все это ради лучшего будущего.

— Нет, ты не знаешь, — спокойно ответил Фауст, выбросив свой шлем в сторону. — Никто из вас не знает, что я чувствую. И никто никогда не знал.

Руки Фауста изменились: сталь его доспеха неестественно выгнулась, как живой организм. И без того острые перчатки Фауста превратились в настоящие когти, подобные тем, что находятся на лапах у хищных существ.

— Но ты узнаешь. Скоро.

Закрыв свое лицо руками, Фауст медленно провел ладонями вниз, буквально сдирая со своего лица кожу когтями перчаток. Боль, которую он ощущал, была весомой и чрезвычайно реальной, но в данный момент она казалась ему абсолютно незначительной.

Вопреки всему, за кожей не было человеческой плоти, а лишь густая, беспросветно темная дымка. Концентрация магической энергии, заменяющая собой его естество как человеческой особи: то, во что он превращался, определенно не подходило под значение человека.

— Не будет никакого лучшего будущего. Я не позволю ему случиться.

Глаза Фауста вновь стали целыми, но у него не было ни радужки, ни зрачков: лишь сплошная чернота, на фоне все так же горящего красного.

Пандора испугалась его взгляда. Если ей и доводилось видеть что-то подобное, то она забыла это очень давно. Даже взгляды самых зловещих демонов были не такими ужасающими, каким был взгляд Фауста сейчас.

Пандора схватилась за меч двумя руками и вжалась ногами в землю. Она была готова принять удар, какой бы он ни был. По крайней мере, она так считала.

Разогнавшись, Фауст рванул вперед с нечеловеческой скоростью, разрывая не только воздух, но и саму материю за его спиной. Реальность за ним треснула, как стекло, окрашивая мир в кошмарные, инфернально-красные цвета.

Пандоре довелось насладится этим зрелищем всего на момент, ведь сразу за этим она почувствовала его приближение: почувствовала, как когти Фауста впиваются в ее тело, разрывая металл ее доспеха и заодно ее плоть.

Схватив Пандору, почти обняв ее, Фауст прыгнул вверх. Он прыгнул так высоко, что любая птица позавидовала бы тому, как высоко он смог забраться. Они пролетели вместе над облаками, забираясь все выше, до тех пор, пока пространство вокруг них не померкло, знаменуя, что Фауст приблизился к звездам слишком сильно, — еще немного, и они оба не смогут дышать. Фауста, впрочем, этот факт не так уж и сильно волновал.

Опустив взгляд, Пандора увидела, как кошмарные искажения разрывают не только облака, и само небо под ее ногами. Эта деталь казалась ей даже страшнее того факта, что причина таких искажения была прямо перед ней. Эта «причина» удерживала ее в своих руках, впившись когтями в ее плоть.

Перевернув Пандору под себя, Фауст ударился об нее всем своим весом, оттолкнувшись от воздуха, и они вместе полетели вниз, как снаряд, выпущенный из орудия. Пандора ничего не могла с этим сделать, и оставались считанные секунды до того, как они столкнуться с землей. Навряд ли Фауст убьет их, но… лучше бы он сделал именно это.

Когда они столкнулись с землей, произошел мощный магический взрыв, похожий на тот, что произошел в Тернии из-за подрыва магической пыли. Странно, но Пандора не почувствовала боли при столкновении, даже несмотря на то, что земля за ее спиной в буквальном смысле треснула, разорвалась, исчезнув в осколках этой реальности.

Земляная трещина ушла на многие метры вперед, и речь шла даже не о сотнях, а о тысячах. Руины небесного города оказались уничтожены в считанные секунды, а сама реальность на их территории треснула, заполняя мир неестественными, кошмарными цветами, появление которых было спровоцировано силами Фауста. Яркие оттенки красного заполонили мир, оставаясь своим видом как бельмо на глазу, как рана на теле всего мира.

Но это было никакое не бельмо, не ошибка человеческого восприятия, — мир и впрямь соприкоснулся с тем, что Фауст называет Астралом. Никаких жертвоприношений, никаких магических кругов… столкнувшись с землей, Фауст разорвал пелену между реальным миром и Астралом, так, словно это изначально было пустяковой задачей для него.