Возрождение

Шесть игриво толкает Девять в плечо.

— Хороший вопрос. Где ты была? У нас не хватило времени закончить с декорациями.

Девять тычет в меня:

— Не смогла больше удерживать ее. Знаешь, подружка у нас упертая.

Показываю язык, все еще улыбаясь, дабы скрыть удивление и спрятать слезы, застилавшие глаза. Не могу поверить, что они это сделали. У нас будут большие неприятности, если Фитцпатрик узнает об этом, но мне все равно.

— Наша Семь упрямица? — Один обнимает меня рукой, даря одну из своих редких усмешек. — Никогда бы не подумал.

— Заткнись, — толкаю его в грудь.

Несмотря на усмешку, уверена, он не принимал участие в планировании праздника. На самом деле, уверена даже, что он не одобряет его. Напряжение видно по его глазам, он и не пытается его скрыть. Как лидер нашей команды, Один должен подавать пример. Но он согласится провести это вечеринку ради меня.

Стараюсь не думать о том, куда все это приведет.

— Вы все сумасшедшие, — говорю им. — Вы же знаете об этом?

— Сумасшедшие завистники, — добавляет Шесть, встряхивая волосами. — И мы будем очень скучать по тебе.

Бросаю в нее куском крепированной бумаги.

— Я не уезжаю навсегда. Если повезет, быстро справлюсь и вернусь скорее, чем ты сможешь обогнать меня в ранге.

Как самые младшие люди в нашем отряде, Шесть, Восемь и я постоянно соревнуемся, чтобы определить, кто быстрее всех сможет сравняться с остальными.

Один прочищает горло.

— Если ты быстро справишься, это будет не везением, а мастерством. Вот почему…

— Ну, хватит об этом, — прерывает Девять, увлекая меня вглубь комнаты. — Ей не нужна зажигательная речь. Ей нужна вечеринка.

Следую за ней, делая вид, что не вижу гримасу на лице Первого. Он единственный из нас, кто выполнял настоящую миссию, но она ведь не была сольной. Но была быстрой. Он ушел на три дня, улетев в Турцию с одним из CY, чтобы получить… что−то. Что−то, о чем остальных не известили.

Мы поздравили тогда Первого, но никто не устраивал вечеринку. Все ожидали, что выберут его. Ведь он лидер нашей команды, самый лучший и самый ответственный. Надеюсь, он не обижается на то внимание, что получаю я.

С этой мыслью, проносящейся в голове, смущенно улыбаюсь каждому, кто со мной разговаривает. Вечеринка внезапно перешла из приятной к довольно волнительной.

— Вхожу! — группа расходится, и врывается Три с огромным тортом. Он с размаху ставит его на мой стол, распихивая ноутбук и список вещей в дорогу при помощи локтей.

— Великая Семь, я приношу тебе хлеб насущный.

— Ох, я тебя умоляю, — Девять берет у него нож.

Я скрещиваю руки, удивление перерастает в неловкий трепет.

— Где ты достал торт?

Три подмигивает:

— У меня есть связи.

— Да что ты, — Три, с его светлыми волнистыми волосами и голубыми глазами оказался на удивление искусным мастером в убеждении пожилых женщин в округе давать ему все, о чем тот попросит.

— Давайте начнем вечеринку, — выкрикивает Шесть.

Мгновением позже она и Десять заполнили помещение танцевальной музыкой. Представить не могу, как они смогли подготовить и это. Очевидно, все свободное время, которое я потратила на подготовку к завтрашней миссии, мой отряд потратил на подготовку к сегодняшнему вечеру.

Что ж, нас обучили быть изобретательными. И, подозреваю, что придя завтра, люди подумают, что нас обучили быть слишком изобретательными. Слава Богу я уезжаю в Бостон утром и не буду испытывать неизбежного наказания.

Не могу решить: наесться торта — удовольствие поесть, которое я редко получала за свои девятнадцать лет — или потанцевать. Но каким−то образом удается и то и другое. Мы все знаем, что эта вечеринка не может длиться долго, ведь Фитцпатрик скоро вернется. Она должна быть здесь к десяти. Если услышит музыку, или кто−то предупредит ее, она будет здесь раньше. До тех пор, каждый — даже Один, Пять и Двенадцать — кажутся полны решимости наслаждаться безумием.

Наконец, Один отводит меня в сторону, прогоняя прочь с того места, где Девять и Шесть танцуют, в пустой коридор. Он закрывает дверь, и я напрягаюсь.

— Ты нервничаешь.

Почему этого никогда не бывает с ним?

— Ну, да. Это моя первая настоящая миссия. Кто бы не нервничал? Кроме тебя, бесстрашного лидера.

Его улыбка длится долю секунды. Даже не уверена, что она была настоящей.

— Я бы тоже беспокоился. Черт возьми, так и было во время моего путешествия.

— Но ты говоришь словно это обвинение. Бедная Семь, она такая слабая.

Он всегда так делает. С тех пор как стал лидером, чувствуется словно он должен присматривать за всеми, но со мной это хуже всего. Всегда со мной. Словно я еще не доросла или что−то вроде того. Но это не так. У нас у всех различные способности, но среди нас нет профанов.

Один пробегает рукой по волосам:

— Это не обвинение, и я не считаю тебя слабой. Тебя выбрали для этой миссии, потому что ты заслужила. Но могу предположить, что ты скрываешь беспокойство, и хочу, чтобы ты знала, что не должна этого делать. Никто не осудит за то, что ты нервничаешь.

Возможно, это правда, а возможно нет. Я не рискую спросить.