Возрождение

Пенсионером я пока еще себя не считал, но вживую, перед слушателями, не выступал уже больше года и даже в студийных записях участвовал всего три или четыре раза, когда не было другого выхода. Ни разу я не показал себя молодцом. Во время прослушивания одной из них я заметил, как барабанщик корчит кислую мину. Увидев, что я на него смотрю, он сказал, что сфальшивил бас. Бас не сфальшивил, и мы оба это знали. Если пятидесятилетний мужик выглядит нелепо, играя в постельные игры с женщиной, которая ему в дочки годится, то столь же нелепо он выглядит, играя на гитаре «Грязную воду» группы «Стэнделлс» и притопывая в такт музыке. И все равно, когда я смотрел, как наяривают эти ребята, меня не покидала щемящая тоска по прошлому.

Кто-то взял меня за руку. Повернувшись, я увидел Джорджию Донлин.

— Бередят они тебе душу, а, Джейми?

— Скорее вызывают уважение, — ответил я, — поэтому я тут и сижу. Играют здорово.

— А ты уже нет?

Я вспомнил тот день, когда вошел в комнату моего брата Кона и услышал, как его «Гибсон» шепотом взывает ко мне. И уверяет, что я смогу сыграть «Вишенку».

— Джейми? – Она щелкнула пальцами у меня перед глазами. – Джейми, вернись.

— Поиграть для себя я еще могу, — сказал я, — но дни моих выступлений перед публикой закончились.

Как оказалось, в этом я ошибся.

В 2012-м мне исполнилось пятьдесят шесть, и Хью со своей давней подружкой вытащили меня на ужин. По пути домой я вспомнил старую байку — вы, вероятно, ее слышали — о том, как сварить лягушку. Бросаешь ее в холодную воду и начинаешь медленно прибавлять огонь. Если все делать достаточно плавно, безмозглое животное даже не поймет, что с ним происходит. Не знаю, правда это или выдумка, но, пожалуй, лучшей метафоры для старения не найти.

Когда я был подростком, то смотрел на тех, кому за пятьдесят, с жалостью и тревогой: еле ходят, еле говорят, вместо того, чтобы пойти в кино или на концерты — пялятся в телик; считают прекрасным сценарием вечеринки позвать соседей на жаркое и завалиться в постель после одиннадцатичасовых новостей. Но, как и большинство относительно здоровых людей за пятьдесят, шестьдесят и даже семьдесят, я не сильно огорчился, когда и сам стал таким. Потому что мозг не стареет, хотя и несколько коснеет в своих представлениях о мире, и люди начинают рассказывать про старые добрые деньки (последнего, по счастью, мне удалось избежать, поскольку мои так называемые старые добрые деньки я провел обдолбанным наркоманом). Думаю, обманчивые грезы жизни начинают рассеиваться обычно после пятидесяти. Дни ускоряются, болячки множатся, походка замедляется… но есть и положительная сторона. Со спокойствием приходит благодарность и — в моем случае — стремление как можно достойней прожить остаток дней: раз в неделю, например, разливать суп в Боулдерском приюте для бездомных, или волонтерствовать для политических деятелей, разделявших безумную идею о том, что Колорадо не обязательно закатывать в асфальт.

Я по-прежнему от случая к случаю встречался с дамами. Дважды в неделю играл в теннис и проезжал на велосипеде как минимум шесть миль в день, в результате чего не имел проблем с лишним весом и эндорфинами. Да, я замечал новые морщинки вокруг рта или глаз, но в целом, как мне казалось, выглядел так же, как и всегда. Это, конечно же, безобидная старческая иллюзия. В 2013 мне потребовалось вернуться в Харлоу, чтобы понять: я просто очередная лягушка в кастрюле. Хорошие новости: огонь прибавили лишь слегка. Плохие новости: никто не собирается его выключать. На самом деле три возраста мужчины — это юность, зрелость и «какого хера я так быстро постарел?».

Девятнадцатого июня 2013 года, ровно через два года после свадьбы Бри и Джорджа Хьюза и через год после рождения их первенца, я вернулся домой с не особенно удачного сеанса звукозаписи и обнаружил в почтовом ящике конверт, разрисованный веселенькими воздушными шариками. Обратный адрес был мне знаком: «Мэн, Харлоу, Методист-роуд». Внутри обнаружилась фотография семьи моего брата Терри с такой подписью: «Один — хорошо, двое — еще лучше! Приходите на наш праздник!»

Я помедлил, прежде чем прочесть письмо, глядя на седину Терри, животик Аннабел и троих взрослых людей, в которых превратились их дети. Девочка, которая когда-то с хохотом носилась среди поливалок в мокрых трусах со Смурфеттой, превратилась в красивую женщину, державшую на руках ребенка — мою внучатную племянницу Кару-Линн. Один из племянников, тощий парень, напоминал Кона. Другой, покрупнее, был пугающе похож на нашего отца… и немного на меня, бедняга.

Я перевернул приглашение.

«Помогите нам отпраздновать две большие даты!

31 августа 2013 года!

35-летие свадьбы Терренса и Аннабел!

Первый день рождения Кары-Линн!

Время: с полудня до ?

Место: наш дом, затем «Амбар»

Еда: полным-полно!

Музыка: «Все звезды Касл-Рока»

Приносить выпивку с собой: не вздумайте! Вино и пиво будут литься рекой!»