Возвращение Дикой Розы

Однажды Тино возвращался домой, из темноты вышли трое. На лица падала густая тень, так что он не мог как следует рассмотреть их, во все же один из парней показался Тино знакомым, хотя он и не мог вспомнить, где видел его.

— Эй, погоди — кликнул Тино одни из них. — Куда так торопишься?

Тино понял, что дело плохо, и хотел бежать, но один из парней, самый маленький, быстро сорвался с места и схватил Тино за плечи мертвой хваткой.

— Не надо быть таким невежливым. — Сказал он и заломил ему рука за спину. — Когда к тебе обращаются, надо отвечать.

— Что вам от меня надо? — спросил Тино.

— Тебе привет от Диего Дельгадо, — медленно сказал, подходя к нему, главарь — это было ясно не только потому, что он был большой и сильный, а скорее по небрежному тону, медлительной походке, манере особо выговаривать слова.

— Кто это? — совершенно искренне сказал Тино. Это имя он действительно слышал впервые, хотя мог бы и вспомнить его — ведь оно было написано на злополучной расписке. 

— Тот, кому ты должен шестьсот сорок тысяч, — ухмыляясь ответил главарь.

— Сколько? — Тино уже ничего не понимал.

— Ах ты, скотина тупоголовая. — Главарь подошел к Тино и ударил его в живот. — А ты подумай, вспомни, может, сообразишь.

— Койот... — пробормотал Тино.

— Невежливо так говорить о людях. — Двое держали Тино, а главарь бил, перемежая удары сентенциями: — Что за прозвища... у человека есть имя... Диего Дельгадо... пора бы тебе запомнить... тебе же не понравится... если тебя будут звать вонючка... хотя ты... только этого и заслушаешь...

Теперь он бил Тино попеременно в лицо, в живот, в грудь. Было очень больно. Все в голове помутилось. Тино начал терять сознание, зато боль отпустила.

 — Ладно, хватит, — сказал главарь. — Бросай его, ребята.

Те, которые держали Тино, отпустили его, и он мешком свалился на асфальт. Парни уже собирались уходить, но главарь подошел к распластанному на земле подростку и, подняв ему голову, сказал почти беззлобно:

— Заплати ему, слышишь? Шестьсот сорок тысяч — это сегодня. Завтра уже миллион двести восемьдесят. Это тебе мой добрый совет.

  

Рохелио только накануне вернулся из Куэрнаваки. Там все пока шло так, как они задумали, — проповедник действительно клюнул на Исабель. Он без разговоров взял ее на роль девушки-ангелочка, и Исабель решила, что будет держать связь с Рохелио через Чату. В любом случае в первые несколько дней никаких новостей и не предвиделось.

Рохелио больше не мог отсутствовать в Мехико, ведь помимо его обязанностей как брата существовали еще обязанности как отца и мужа. Он знал, что Эрлинда ждет его возвращения. Он и сам через некоторое время начал рваться в Мехико, и главной причиной его беспокойства по-прежнему оставался Тино.

В тот вечер Эрлинда буквально не находила себе места. Тино накануне клятвенно обещал вернуться домой не поздно, но на улице уже давно стемнело, а сына все не было. Уже после полуночи Эрлинде показалось, что она слышит на лестнице какой-то неясный шум.

— Рохелио, пойдем посмотрим, что там, — попросила она мужа.

Рохелио, который был уверен, что человек не может издавать такой шум и это скорее всего собака или кошка, случайно забежавшая в подъезд, тем не менее не стал спорить с женой и вместе с ней вышел на лестницу.

Картина, которую они увидели, еще долго стояла в глазах Эрлинды: по ступеням медленно, шаг за шагом, поднимался человек — его лицо было залито кровью, было видно, что каждое движение дается ему с трудом. Это был ее сын, ее дорогой умный мальчик!

— Тино! — воскликнула она.

Рикардо бросился на помощь сыну. Тино только глухо застонал, когда отец подхватил его под локоть. Избитое тело отчаянно болело. Эрлинда, онемев от горя и отчаяния, шла за ними.

Эрлинда и Рохелио раздели сына, отмыли от крови его лицо — теперь стало видно, что губа была вдребезги разбита, правый глаз распух, из брови сочилась кровь. Тино старался не стонать, но было видно, что каждое прикосновение причиняет ему боль.

Родители ни о чем не спросили его, а только уложили в постель и выключили в его комнате свет, а сами перешли в свою спальню.

Очень долго они сидели молча. Да и что было говорить — все и так было ясно. Их сын попал в беду, возможно, очень серьезную. Но они смогут помочь ему только в одном-единственном случае — если он сам этого захочет, если откроется перед ними и все им расскажет. А сделает он это или нет, они не знали. Нет, они не знали.

ГЛАВА 25

Луиджи Роскари сидел в библиотеке замка Кампофьоре в самом отвратительном расположении духа.

Чтобы несколько утешить себя, он позвонил в старинный колокольчик, и на пороге появился дворецкий Франческо, который служил графу Максимилиано Роскари уже двадцать лет.

— Что вам угодно? — как всегда бесстрастно и с безупречной учтивостью произнес Франческо.

— Немедленно подай виски со льдом, — произнес Луиджи.

— Слушаюсь, — произнес дворецкий и удалился.

В ожидании виски Луиджи закурил сигарету. Он нервно постукивал пальцами по крышке письменного стола. Когда дворецкий принес поднос с виски, он залпом отпил чуть ли не половину стакана и потом чертыхнулся.