Возвращение Дикой Розы

— Ты будешь спать и ничего не почувствуешь, — заверил ее Пабло.

Лус прижала руки к груди.

— Ох, Пабло, тогда давай поскорее это все проделаем. Я так хочу, чтобы Дульсе была счастлива!

— Я тоже этого хочу, — сказал Пабло. Он наклонился и нежно поцеловал жену. — Спасибо тебе, малышка. Я знал, что ты не откажешься. Отдохни пару дней после перелета, а потом пройдешь в клинике полное обследование. Мы должны подстраховаться на все сто процентов.

Лус торопливо кивнула.

— Ты моя храбрая... ты моя добрая... — ласково шептал ей Пабло, раздевая и укладывая ее, как маленькую, в постель.

Лус капризно потягивалась, как Розита перед сном, с удовольствием предвкушая то, что последует дальше.

... Она совершенно поразила Пабло своей реакцией на его ласки. За все годы совместной жизни он привык к ее легкой отстраненности, и ему казалось, что обычно Лус всего лишь исполняет свой супружеский долг, не испытывая к тому ни малейшего желания. Но теперь... Он видел, что она получает настоящее наслаждение и не желает этого скрывать.

Все-таки длительная разлука, видимо, сыграла свою роль. Значит, она скучала по нему и хранила верность...

Пабло был на седьмом небе от этих мыслей.

Лус проспала до полудня. Она не слышала, как тихонько ушел на работу Пабло, как, громко топая ножками, несколько раз забегала в спальню Розита, пока наконец няня не одела ее и не увела гулять, шепотом увещевая, что мамочке надо хорошо отдохнуть, потому что когда в Европе день, то у нас ночь...

Лус накинула халатик и лениво прошлась по комнатам.

В столовой под салфеткой был накрыт завтрак апельсиновый сок и толстые сочные ломтики ветчины.

Лус с жадностью накинулась на еду и вдруг... Комок тошноты подступил к горлу... Запах какой-то неприятный...

Она рассерженно отпихнула тарелку. Нянька, видимо, давно не проверяла холодильник. Ветчина явно несвежая. Не дай Бог, она этим же кормила Розиту.

Лус подхватила со стола бокал с соком и направилась в сад. Сегодня ей хотелось полентяйничать. Да и потом, ей просто необходимо восстановить форму. Ведь впереди опять напряженная работа.

Она растянулась в шезлонге, распахнула халат и подставила тело ласковым солнечным лучам.

Мысли текли неспешно и лениво. Она обдумывала предложение Пабло, и странное двойственное чувство овладевало ей. 

Ребенок, которого Пабло спланировал для Дульсе... Ведь на самом деле это будет ее ребенок... Ее и... Жан-Пьера...

А ведь у них с Жан-Пьером вполне мог бы получиться ребенок в Вене... И без всякой пробирки...

Лус с ужасом вспомнила, что на все время гастролей отказалась от курса таблеток, которыми обычно пользовалась. После них у нее слишком кружилась голова, а расписание спектаклей было таким напряженным, что она не могла себе позволить плохого самочувствия.

Острое чувство вины перед сестрой захлестнуло ее, мучая угрызениями совести.

Дульсе и так была обделена природой. За счет Дульсе она, Лус, развилась полноценной и здоровой... А теперь еще, как воришка, уводит у нее мужа, которого Дульсе без памяти любит.

«Эго больше никогда не повторится! Никогда! — покаянно говорила себе Лус. — Я даже не гляну больше в его сторону».

Но что бы она ни старалась себе внушить, в ней еще было живо ощущение великолепной близости с Жан-Пьером. И она ловила себя на том, что он ей безумно нравится.

«Глупая! Пустая! Развратная! — ругала она себя. — Как ты смеешь даже думать о нем?! Он принадлежит Дульсе! Господи, какая же я дрянь!»

ГЛАВА 29

— О чем ты задумалась? — спросил за завтраком Жан-Пьер у Дульсе. 

Он был нежен и предупредителен с ней, пытаясь загладить свою вину.

— Мне снился такой странный сон... — ответила Дульсе.

 — Какой? 

— Один старый индеец... Так ясно... как наяву... Он сидел здесь, в углу комнаты, на полу. И я тоже сидела на полу. И мы с ним говорили... без слов ... одними мыслями...

— И о чем же вы говорили? — улыбнулся Жан-Пьер.

За что он любил Дульсе, так это за ее дивную богатую фантазию, за необычное образное мышление, которым она не уставала удивлять и покорять его.

— Он сказал, что я все правильно сделала в своей картине. Что концентрические круги позволяют сосредоточиться на точке выхода...

— И куда же ведет этот выход?

— В другое пространство... Это только первая ступенька. Но людям важно почувствовать, что есть что-то иное, кроме того, что их окружает...

— А знаешь, он прав, — согласился Жан-Пьер. — Твое творение действительно как бы засасывает в себя. Я сам это почувствовал. Хочется смотреть, не отрываясь, долго-долго... Ты ужасно талантлива, Дульсе. Я тебе это столько раз говорил. Но ты предпочитаешь слушать каких-то стариков, а не меня...

Но Дульсе оставила его похвалу без внимания, погруженная в свои мысли.

— Знаешь, мне кажется, что я его уже где-то видела. Только не могу вспомнить где...

— Так часто бывает, — подтвердил Жан-Пьер. — Просто во сне срабатывают растормаживающие механизмы, и ты вспоминаешь то, чему днем не придала значения. Наверняка ты видела на улице какого-то старика, а потом он тебе приснился. Это нормально.

— Нет...

Дульсе отставила в сторону чашку и посмотрела Жан-Пьеру в глаза.