Возвращение Дикой Розы

Прекрасный организм. Никакой патологии. Все четко, без отклонений. Пожалуй, он может обрадовать сеньора Пабло...

Но что это?

— Моника! Иди сюда! — позвал он медсестру.

— Слушаю вас, доктор...

 Посмотри, — он ткнул пальцем в экран.

Медсестра склонилась к монитору, вглядываясь, и тихонько охнула. ...В мерцающей графической пульсации внутренних органов Лус на экране отчетливо просматривался крохотный подрагивающий комок. Он жил в своем, совершено отдельном от остального организма, ритме...

Врач резко повернул ручку, увеличивая изображение.

... И внутри бьющегося комочка стали видны пятнышки, и изгибы зарождающихся новых органов...

— Она беременна... — потрясенно сказал врач. - Моника, немедленно прекращаем процедуру!

Лус открыла глаза, возвращаясь к свету из горячего тумана. Над ней склонилось лицо Пабло. Он что-то говорил ей, но она не могла разобрать слов.

Что-то о ребенке... Что будет ребенок...

— Получилось? — она с трудом шевельнула губами. — Теперь у Дульсе будет ребенок?

— Нет, дорогая... — Пабло с обожанием смотрел на нее. — Ребенок будет у нас...

— Не может быть! Нет! — испуганно рванулась Лус.

Но Пабло мягко уложил ее обратно.

— Тебе еще нельзя вставать. Если бы я знал...

— Это невозможно... — потрясенно пробормотала Лус. — Я еще ничего не чувствую...

— Конечно... — мягко сказал Пабло. — Он еще такой крошечный, что определить беременность можно было только на этом аппарате.

— А... сколько уже? — запнулась Лус.

Пабло пожал плечами.

— Недели две... или три... А может, дней десять... На таком сроке еще трудно сказать точно. Плод развивается неравномерно...

«Две... или три... — в ужасе подумала Лус. — Пабло сказал, что, может, и меньше... Он так добр, что не хочет обидеть меня подозрением. Ведь три недели назад я еще была в Вене... Так все-таки... три или меньше?»

— Значит ... теперь ничего не выйдет? — спросила Лус.

Пабло вздохнул. 

— Придется подождать с этим годик-другой. Сейчас нам надо думать о нашем ребенке.

— Ты что, хочешь, чтоб я родила его? — растерялась Лус — Но это невозможно! А как же сцена? У меня даже гастроли расписаны на год вперед!

— Конечно, я этого хочу, — твердо сказал Пабло. — Я не позволю тебе избавиться от него. К черту сцену! В семье должны быть дети... А у детей должна быть мать.

Лус отвернула голову к стене, и слезы покатились по ее щекам.

Как несправедливо!.. Как не вовремя!.. Значит, конец всему? Всем ее планам, надеждам, мечтам... Сойти с дистанции на полдороге? Она с таким трудом восстановила форму после рождения Розиты... Да за год-другой ее совершенно позабудут на мировой сцене! Ей останется только петь колыбельные...

— Мы будем очень счастливы, Лус... Вот увидишь... — шептал ей Пабло, слегка покоробленный ее отчаянными слезами. Я буду помогать тебе... Мы сразу же возьмем еще одну няню...

— Ах, перестань... — сквозь слезы попросила Лус.

«Ничего, — гладя ее по голове, думал Пабло. — Она просто шокирована этим известием. Ей надо привыкнуть к мысли о будущем ребенке... В конце концов материнские чувства вытеснят все остальное. Она ведь любит меня и Розиту... Скоро ей захочется и этого малыша...»

Как ни старался Пабло предугадать малейшие желания Лус, она становилась день ото дня все раздражительнее.

Эта беременность казалась слишком тяжелой. Постоянная тошнота и головокружения... Она не могла переносить жару и старалась не бывать на солнце, жалуясь, что упадет в обморок.

Лус никому в театре не сказала о своем положении, стараясь продолжить репетиции, но даже дорога до театра давалась ей с трудом.

«И это ведь только начало! — страдальчески думала Лус — А что будет дальше?! Ах, нет... я не перенесу оставшиеся месяцы».

Все в доме ходили буквально на цыпочках, чтоб не нервировать Лус. Но ей казалось, что Розита слишком шумит и топает именно тогда, когда у нее раскалывается голова, что Пабло нарочно курит слишком крепкие сигары, а она поэтому противному запаху издалека чувствует его приближение... И кухарка готовит такую гадость, что есть невозможно...

Странно, но сейчас она смертельно завидовала Дульсе, которая не в состоянии иметь детей.

— Какая ты счастливая, — сорвалось однажды с языка Лус, когда Дульсе пришла навестить ее. — Ты не испытываешь таких мучений, как я. Как бы я хотела больше никогда не беременеть! 

Дульсе изменилась в лице, но промолчала, сочувственно погладив сестру по руке.

— Я скоро стану толстой и некрасивой и не смогу выйти на сцену... — жаловалась Лус. — Ну что за дурацкая прихоть у Пабло! Неужели ему мало Розиты?

Но самые страшные мысли терзали Лус, когда она оставалась одна. Рано или поздно врачи назовут Пабло точный срок рождения малыша. И что если срок зачатия не совпадет с ее возвращением в Мехико?

Она полжизни отдала бы, чтобы самой наверняка узнать, чьего ребенка она носит под сердцем. Хорошо, если Пабло...