Возвращение Дикой Розы

И, подбежав к полотну, ткнула пальчиком в нижний угол, где были изображены три разноцветных треугольничка и солнышко.

— Очень красиво, — похвалил Пабло.

— И знаешь, папочка, — похвалилась Розита, — я рисую гораздо быстрее, чем Дульсе. Она так долго думает, думает, потом нарисует кружочек и опять думает. А вот я сразу придумала, что нарисовать!

Пабло с интересом оглядывал Дульсину мастерскую. Его внимание привлекли брошенные в углу абстрактные этюды..

— Это твои эскизы?

И Дульсе не успела ни ответить, ни запротестовать, как он уже взял их в руки и принялся рассматривать.

Он не был профессиональным психологом, но даже его познаний хватало на то, чтобы понять, что такие цветовые сочетания мог подобрать только не совсем уравновешенный психически человек.

Из Дульситиных набросков было видно, что она находится в глубочайшей депрессии.

«Боже! — подумал он. — Я вожу ее по гинекологам, пытаясь поддержать морально и вселить в нее уверенность. А ей давно необходима консультация хорошего психиатра. Как выбили ее из колеи эти переживания!»

— Ах, не стоит внимания. Это так, пустяки...

Дульсе смущенно отобрала у него картинки.

Раньше у тебя было много этюдов с натуры, — Пабло. — А теперь почему ты их забросила?

— Они не отвечают моей внутренней сущности, —бы тро ответила Дульсе. —Я... я, кажется, перестала. любить природу.

Пабло удивленно приподнял бровь, но промолчал.

— А... как дела у Лус? — перевела разговор Дульсе, - Она не звонила? Как ее успехи в Вене?

Пабло неопределенно пожал плечами. Стыдно признаться, но Лус позвонила ему только однажды, сразу после приезда.

«Хоть бы поинтересовалась, как себя чувствует Розита», — с обидой думал Пабло. Можно подумать, что, вырвавшись из дома, она напрочь забывает и о нем, и о дочери.

— Знаешь, Жан-Пьер тоже собирается в Европу, — грустно добавила Дульсе. — Возможно, они даже встретятся.

— Пусть напомнит Лус, что у нее все же есть семья, — вырвалось у Пабло.

Он наклонился к Розите.

— Ну что, крошка? Пойдем домой?

Но та заупрямилась.

— Не хочу! Останусь с мамой Дульсе!

— Но тете Дульсе надо работать. А ты ей мешаешь.

— Я помогаю! — Розита ткнула пальчиком в свое творение. — И потом ты ведь уйдешь, завтра в клинику, а меня оставишь няньке.

— Совершенно верно, — развел руками Пабло.

— А я ее терпеть не могу! — заявила Роза.

— Ты не права, — серьезно сказал Пабло. — У тебя очень хорошая няня. Она вкусно готовит, водит тебя гулять и учит писать буквы.

— Вот и сиди с ней сам, если она тебе нравится!

И Розита победно тряхнула кудряшками.

— Пусть остается, — вступилась за девочку Дульсе, — Ты ведь, знаешь, я рада, когда она у меня .

— А я рад а, когда я у нее, — поддержала Розита.

 Розита не пожелала спать на канапе и потребовала, чтобы Дульсе взяла ее к себе в кровать.

— Ну, хорошо, полежи немножко, — согласилась Дульсе. — Только потом ляжешь у себя, договорились? А то дядя Жан-Пьер придет и будет плакать, что ему негде спать.

— Хоть бы он не пришел! — заявила Роза, прижимаясь к Дульсе.

С замиранием сердца Дульсе прижимала к себе Маленькое теплое тельце племянницы.

Та крепко обвила ее ручками за шею и сонно попросила:

— Расскажи мне что-нибудь...

— Сказку?

— Я не люблю сказки.

— А про прекрасную принцессу?

— Про принцессу? Ну ладно...

Розита вздохнула и устроилась поудобнее.

— Расчесывала волосы принцесса, — 

 

гладя племянницу по кудряшкам, тихонько начала Дульсе читать ей стихи Амадо Нерво: 

И левою рукой их разбирала,И на прекрасное лицо спускались Косой волною золотые пряди.В другой руке она держала гребеньСлоновой кости, матовый и гладкий. 

— Золотые волосы... — вздохнула Розита. — А у меня черные... 

— Расчесывала волосы принцесса,И волосы, как золото, сверкали,И думала она: «Ах, если б в замокВеселый трубадур забрел однажды В штанах зеленых, черном колпаке. Кафтане красном и со звонкой лютней...» 

Дульсе осторожно поцеловала Девочку, но та приоткрыла глаза и потребовала:

— Дальше...

— А по дороге... — 

понизила голос Дульсе, 

Все шли, темнея профилями строгимиИ древними, цыгане.А на цепях Подъемного моста,На крепостных камнях,Крутых уступах Дрожали ящерицы в судороге мерной,Как впавшие в экстаз факиры,Они, в своих кирасах изумрудных,Казались крошечными крокодилами...Расчесывала волосы принцесса,Волной ложились золотые пряди...