Возвращение домой

– Послушай, что я скажу, детка. Просто выслушай меня. Кто-то должен это сказать, а, кроме меня, некому. Твоя мать на другом краю света, а миссис Кэри-Льюис, несмотря на всю свою доброту, никогда не могла стать ей равноценной заменой. Как я уже сказала, я никогда не упускала тебя из виду, знаю тебя давно и наблюдаю за тобой с того самого дня, когда Лавди впервые привезла тебя из школы. Я видела, как ты становишься частью семьи, вливаешься в жизнь Нанчерроу, и это было прекрасно. Но здесь таится и опасность. Потому что Кэри-Льюисы – это не твоя семья, и если ты не будешь осторожна, то можешь потерять свое собственное «я». Тебе уже восемнадцать. Самое время вырваться на свободу и пойти своей дорогой. И не подумай, ради бога, что я хочу от тебя избавиться! Я буду очень, очень по тебе скучать и не хочу тебя терять. Просто Кэри-Льюисы – это Кэри-Льюисы, а ты – это ты, и я боюсь, что, если ты не покинешь Нанчерроу в ближайшем будущем, ты можешь забыть эту истину.

– С каких пор у тебя появились такие мысли, Мэри?

– С прошлого Рождества. Я догадывалась, что ты увлеклась Эдвардом, и всей душой молилась за тебя, потому что знала, чем все это кончится.

– И разумеется, была права.

– Да, но лучше бы я ошибалась. Одно скажу: эта семья, Кэри-Льюисы, – сплошь сильные личности. Прирожденные лидеры, можно сказать. Да, ты попала в переплет, на твою долю выпали тяжелые переживания, но в таких случаях главное – не пасовать. Захватить инициативу. Хотя бы ради того, чтобы спасти собственное достоинство.

Джудит понимала, что Мэри права. Ведь нечто подобное произошло в тот вечер, когда Билли Фосетт так напугал в кинотеатре бедняжку Элли. Джудит взяла тогда инициативу в свои руки и потащила всех в полицию, чтобы возбудить уголовное дело. Никогда она не чувствовала в себе такой силы, такой уверенности, и ей удалось навсегда исцелиться от порчи, которую наслал на нее мерзкий старик.

Тетя Бидди. Сама мысль о том, чтобы ненадолго сбежать из Нанчерроу, от Эдварда, от всех них, была крайне заманчивой. Ровно на столько времени, сколько потребуется, чтобы окинуть все происшедшее трезвым взглядом, справиться со своим горем и вернуть жизнь в естественное русло. Тетя Бидди не знает Эдварда. Тетя Бидди не станет задавать никаких вопросов, она просто будет рада компании и предлогу пару раз позвать гостей на коктейль.

Но на ум приходили многочисленные сложности, связанные с отъездом.

– Как же я могу уехать? Бросить всех? Без всякого предлога, без объяснений? Это было бы верхом невоспитанности.

– Ну, для начала тебе надо спуститься в кабинет полковника и позвонить миссис Сомервиль. У тебя есть ее телефон? Хорошо. Узнай, как она смотрит на то, что ты хочешь приехать сегодня вечером. Если она попросит объяснений, придумаешь какую-нибудь отговорку. Ты можешь поехать на своей машине. Вряд ли весь путь займет больше четырех часов, будем надеяться, дороги не будут перегружены транспортом.

– Хорошо, а если ее нет? Или она не захочет меня принять?

– Захочет, захочет. Все равно ты собиралась навестить ее, приедешь пораньше, только и всего. А потом мы из нее сделаем предлог для твоего отъезда. Сочиним какую-нибудь байку. Допустим, она заболела, лежит одна-одинешенька, подхватила грипп, сломала ногу, и ей нужна сиделка. Мы скажем, что она звонила тебе – мольба о помощи! – и так настоятельно звала, что ты сей же миг села в машину и укатила.

– Я совсем не умею лгать. Все мигом догадаются, что я говорю неправду.

– А тебе и не нужно будет ничего говорить. Этим займусь я. Полковник вернется только вечером, к ужину. Они с мистером Маджем уехали смотреть скот где-то в стороне Сент-Джаста. А Эдвард, Афина, Лавди и остальные явятся с пикника не раньше чем через час.

– То есть… ты хочешь сказать… мне не нужно ни с кем прощаться?

– Зачем тебе видеться с кем-нибудь из них? Сначала нужно оправиться, набраться сил.

– Впрочем, я еще вернусь. Перед отъездом в Сингапур. Я должна буду попрощаться с полковником и Дианой.

– Разумеется. И мы будем тебя ждать. Но в данный момент не стоит совершать над собой насилие, сперва приди в себя после всего, что произошло. Да и с Эдварда не надо спрашивать слишком много.

– Это как будто толчок для чего-то нового.

– Я только одно знаю: человек не может быть никем другим, кроме как самим собой. Если разобраться, иного просто не дано.

– Ты говоришь, как мисс Катто.

– Я еще и не так могу.

Джудит улыбнулась.

– А как же ты сама, Мэри? Ты тоже являешься частью семьи, но я бы не сказала, что ты в ней растворилась и потеряла себя.

– Я – другое дело. Я на них работаю.

– Но ты бы никогда не смогла уйти.

Мэри рассмеялась:

– Ты так думаешь? По-твоему, я останусь в Нанчерроу навсегда, буду все стареть и стареть, пока не стану совсем беспомощной и бесполезной? Гладить бельишко, ожидая, пока Афина народит кучу ребятишек, а потом ночи не спать, возиться с пеленками и учить еще одно поколение садиться на горшок? Чтобы в конце концов меня разбил паралич, я одряхлела, выжила бы из ума и стала обузой? Старуха, которой самой нужна нянька? Значит, так тебе видится мое будущее?