Возвращение домой

— А, ты опять! — лейтенант посмотрел на Джейка, а потом снова устало отвёл взгляд. — Я уж думал, ты смылся… Можешь идти, если хочешь… Можешь даже "пушку" мою забрать. Иди! Я вмешиваться не буду, это ко мне не относится… Иди! Я отпускаю… И благодарю за помощь… Спасибо!

— Да никуда я не пойду! — взорвался Джейк. От этого крика голова и рёбра заболели ещё сильнее. И Джейк замолчал, сдавив раскалывающуюся голову руками, закрыв глаза, стиснув зубы до хруста. — Ты — дурак! Даром, что сиониец. Все вы такие. Тебе бы о себе подумать, а не меня отсюда гнать. Я сам уйду, когда надо будет. А вот ты…

Здесь машина может и до завтра не появиться. Много нам попуток попадалось? Да и кто тебя с дороги увидит? Никто! Тебе меня злить нельзя. Понял?

Сиониец не возражал, лежал молча, но хмурил тёмные брови, будто и вправду пытался что-то понять.

— А тебе-то это зачем, ниобианину? — спросил наконец.

— А это уже моё дело!

Лейтенант хмыкнул недоверчиво, сказал6

— Интересно, вы, ниобиане, все такие, или ты один?

— Какой?

— Вот такой вот! — сиониец скривил губы презрительно, а сам, не глядя на Джейка, попытался сесть: подтянул локти, упёрся ими в землю, оттолкнулся, сел, еле удер-живая голову, клонящуюся на грудь. А потом перевёл довольный победный взгляд на Джейка. Конечно, без инъекции бирутоксина ему бы такое не суметь никогда. Не дай Бог, шевелиться, когда у тебя сломаны кости. А тут сразу обе ноги.

"Зря он. — Подумал Джейк с поразительным даже для самого себя равнодушием, но вслух ничего не сказал. — Зачем тело своё зря изматывать? И повязка может сбиться. Это же не тот эластичный бинт-липучка, намертво закрывающий рану, а потом медленно рассасывающийся в ней и этим ускоряющий заживление. Здесь универ-сальный бинт, его используют тогда, когда медики рядом…"

— Плохо здесь! — лейтенант оглядывался, крутил головой, высказывая все свои за-мечания вслух, — Дорогу не видно. Как ты машину увидишь?

— Я её услышу, не переживай! Сначала я́ должен увидеть, а потом уже — они!

— На своих надеешься? — сиониец недобро сузил карие глаза, изогнул брови в ус-мешке. — Здесь, кроме наших, никто не появляется. Это я точно знаю… Зря надеешь-ся.

Джейк в ответ лишь плечами пожал, не сказал ничего. Сиониец ещё что-то гово-рил, не хотел быть в тени, намекал, но открыто не жаловался, что ему сильно хо-лодно на земле, да ещё на не прогретом солнцем месте. Просто он уже начал мёрз-нуть от сильной потери крови, а помочь ему было нечем.

Джейк смотрел на сионийца, смотрел устало и равнодушно. Смотрел на его блед-ное, знакомое до последней чёрточки лицо (а ведь знает его буквально несколько часов!), скуластенькое, немного неправильное, а от этого по-детски трогательное, с такими же ещё чуть припухлыми, как у ребёнка, губами. Хотелось пожалеть его, как своего младшего брата, тем более и братьев у Джейка не было. В семье он рос один, один ребёнок — это вполне естественно для перенаселённой Ниобы.

Джейк смотрел на сионийца до тех пор, пока лицо его не стало расплываться пе-ред глазами. От сильной головной боли и слабости хотелось спать, и Джейк не мог сопротивляться этому желанию. Он и сам не заметил, как провалился в душную расслабляющую черноту. Это был даже не сон, а скорее потеря сознания. Слабость, усталость, боль навалились на плечи разом, а сил сопротивляться уже не было.

— Эй, ты, ниобианин! Ты что?! Спишь?! Спишь, да? — Лейтенант тряс Джейка за руку, почти кричал испуганно. Он упрекал Джейка, пытался смеяться над ним, но, оставшись в одиночестве, без собеседника, испугался, — Ты не засыпай, слышишь?! Не смей! А вдруг машина появится?..

— Да не провороню я её! — произнёс Джейк, недовольно хмурясь. Плохо, если уснул тогда, когда нельзя. Раньше такого с ним не бывало. Но сейчас вымотанное тело просило отдыха, коротенькой передышки.

— Давай, рассказывай что-нибудь! — почти приказал, повернувшись к сионийцу.

— Что?

— Да что угодно! О себе рассказывай!.. Нам нельзя молчать, и тогда мы оба будем знать друг о друге… Я не дам отключиться тебе, а ты — мне… Хорошо?.. Начинай первым!..

Сиониец помолчал раздумчиво, брови нахмурив, заговорил, не глядя на Джейка:

— Мой отец был из ка́перов, из пиратов-контрабандистов, тех, что с Улиссы… Ра-неным его взяли в плен во время одного из рейдов. Это было уже после того, как Сиона объявила себя независимым государством… Промывку ему делать не стали, он был первоклассным пилотом-техником; держали в военном госпитале под по-стоянным наблюдением… А моя мать была врачом… Ну, ты, наверное, представля-ешь, что было дальше… — сиониец хмыкнул с усмешкой, старался сохранить не-брежность в голосе и во взгляде, но наружу вырывалась тоска и страх не увидеть своих близких, — Свадьба, там, дети — всё такое…

Помолчал, гладя рассеянным взглядом, будто вспоминая что-то из своего про-шлого.