Возвращение домой (СИ)

Сильно ограничивая видимость, крупными хлопьями, сыпал мерзкий, мокрых снег. Хотя смотреть в этой проклятой степи было не на что. Все зрелище происходило на другой стороне лагеря. Черномордые пожиратели змей, соблаговолили, наконец, спустить с поводков своих свирепых псин. Даже сюда долетал страшный рев хищников и жалобные крики жертв. Шестипалые разрывали на части и пожирали живьем жадных коротышек и расфуфыренных дворянских ублюдков.

Из этих мыслей Чистогана вырвал всадник, внезапно появившийся из снежной пелены. Незнакомец не был облачен в доспехи, но зато вооружен арбалетом и мечом с вороненым клинком и перекрестьем в виде крыльев. Такие мечи обычно носили в тяжелой кавалерии Хадна-ара. Чистоган нахмурился, пытаясь припомнить этого человека. Тот, как и его конь, казались смутно знакомыми, но по какой-то другой, прошлой жизни. Хотя кто разберет этих южан и их дорогущих боевых Фельдбонских жеребцов. Все на одну морду.

— Стой! Назови себя! — по уставу потребовал второй дозорный и поднял арбалет.

Чистоган, тем временем, снял с пояса сигнальный рог и приготовился, в случае чего, поднять тревогу. Хотя он сильно сомневался, что на этой стороне лагеря может что-то произойти. Но так требовал воинский устав, будь он трижды проклят.

Всадник приблизился. Арбалет в его руках оказался не заряжен. Дозорные слегка расслабились.

— Кто таков? — еще раз повторил южанин на своем языке.

Хорошенько рассмотрев статного парня, сидевшего в седле, Чистоган нахмурился. Он определенно уже видел его. И точно не в лагере войск Хадна-ара. Какие-то смутные воспоминания зашевелились в памяти: дорога, повозка с пленницами, рыжая женщина, копье между ног, погоня, особняк Джордана…

— Представься! — уже на общем языке, потребовал второй дозорный.

— Сэр Аргилай, герой Драгана, Камень Ярости! — громко прокричал всадник и обрушил острый полумесяц арбалета из Мурдского дуба на лицо южанина.

И тут Чистоган все вспомнил. Он набрал полные легкие морозного воздуха и поднес к губам сигнальный рог, когда Упрямец грудью ударил мужчину. Коротышка успел дунуть, но мимо рога, и вместо сигнала тревоги получился короткий звук, за который обычно бывает стыдно в приличном обществе. А затем на лысый череп бывшего похитителя деревенских девушек, обрушились громадные копыта. Так закончилась жизнь человека, что ненавидел и предал Хадол. Конь, которого он когда-то приказал похитить — прикончил негодяя.

— Убили лихо, сэр. — оценил Жак, появляясь из-за пелены снегопада. — Но стоило ли так орать свое имя? В лагере могли услышать и поднять тревогу.

— Похрен! — прорычал Эгей Борзый. За спиной рыжего парня, тенью маячило около сотни бойцов, жаждущих крови и грабежа. — Ни зги не видно, своих от чужих отличить не успеют. Время потрошить южных хрюшек!

Отряд сэра Аргилая в мрачном молчании вступил на территорию лагеря неприятеля. В руках слабо поблескивало обнаженное оружие, на лицах застыло напряженное предвкушение битвы. Словно призраки, бойцы скользили между шатров и солдатских палаток, мгновенно умерщвляя любого, кто попадался на пути. Хадоловские лихие парни ловко орудовали ножами, топорами и дубинками. Горцы-кангалы рубили алебардами, рассекая надвое противников без доспехов. Никто не успевал сопротивляться. В лагере практически не осталось бойцов. Лишь слуги и прочий люд, обслуживающий армию в походе.

Отряд уже добрался до пустых клеток, где еще недавно держали шестипалых, когда Аргилай заметил знакомый шатер и реющее над ним черно-белое знамя. Он узнал бы этот шатер из тысячи подобных. Шатер, где он подписал приговор своей наставнице, дав согласие участвовать в сражении при Драгане. Шатер лорда Джордана.

Упрямец прибавил ходу, чутко среагировав на удар пятками.

Из-за плетня рядом с шатром, поднялась дюжина арбалетчиков. Это были те самые, стражники из поместья, что глумились над подстреленным Совёнком, пока тот умирал. Упрямец перешел в галоп. Взведенные арбалеты смотрели точно на Аргилая. Только бы успеть — рыцарь гнал коня, стремительно сокращая расстояние до стрелков. Но не успел. Тетивы дернулись и арбалеты выстрелили. Гудя словно разозленные дикие осы, двенадцать стрел рванулись к своей цели. С такого расстояния попал бы и слепой. Упрямец затормозил на задних ногах и поднялся на дыбы. С глухим стуком стрелы воткнулись в могучую грудь и живот Фельдбонского боевого коня. Ни одна не прошла мимо. Даже через седло, Лаи почувствовал судорогу, пробежавшую по мощной спине скакуна. Упрямец захрапел, забулькал кровью и грянулся оземь.