Возвращение домой

— Ну, что ж, здравствуйте, — ещё одна усмешка и пожатие плечами, и вид предельной занятости — и не подходи даже. И с чего это вдруг перешла на «вы»?.. Ветки дерева, увитые лианами, тяжело качнулись — Кайна отвела их локтем, склонила голову и скрылась за плотной зеленью. Ушла. Спряталась. Будто и не стоял Джейк рядом. Не стоял, как дурак, на неё глядя.

Нет, не за этим он шёл!

Подошёл решительно, сгрёб зелень так, что листья под пальцами сочно захрустели. Выпрямился и встретился с Кайной глазами, понял её вдруг. Она и вправду попыталась спрятаться от него, спрятаться в надежде, что Кийрил сам всё поймёт, поймёт и уйдёт. Неужели он не видит её смущение, её скованность?!

Но Джейк и не думал уходить, повёл взглядом влево-вправо, оглядываясь. Ствол дерева, от земли росший под большим наклоном, поднимался вверх, словно каскадом рассыпаясь тонкими длинными ветками, во всю длину покрытыми узкими листьями. А поверху всё дерево оплетали лианы плотной зелёной крышей, что лишь недельный тропический ливень мог бы промочить плотную подушку из палых листьев, устилающих землю. Сюда и свет пробивался с трудом, создавая естественный и уютный полумрак.

Отличное местечко, ничего не скажешь. С какой стороны ни посмотри. Кайна сидела прямо на склонившемся дереве, поджав под себя ноги, грозди, собранные ею только что, лежали у гриффитки на коленях, прикрытые руками. А рядом на земле стояла почти полная корзина собранных ягод.

Девушка растерялась и разозлилась одновременно, глядела на Джейка исподлобья, недовольно поджав губы. Кийрил вторгался в её мирок, в то пространство, которое принадлежало только ей. Такое никому бы не понравилось, но своё раздражение выставлять на показ она не собиралась, занялась прерванным делом как ни в чём не бывало. Взяла одну кисть с подола, принялась обрывать ягоды. А пальцы дрожали мелко, выдавая смущение и страх.

Какое-то время она терпела эту пытку, чувствуя на себе взгляд Кийрила. Они оба молчали. Гость даже дышал беззвучно и стоял, не шевелясь.

Всё! Хватит! Сколько можно?!

Руки трясутся, ягоды лопаются, потом выбрасывать придётся. Что толку от такой работы? Сколько он ещё здесь торчать будет?

Кайна сгребла вдруг всё в кучу: сорванные кисти, готовые ягоды, оборванные веточки — швырнула в корзину и выпрямилась.

— Вы зачем пришли?

Джейк опешил, чувствуя себя до невозможного глупо, даже ответа не успел придумать. Но гриффитка не стала ждать, схватила корзину, с трудом оторвав её от земли, прошла мимо, опять оставив Джейка одного. Он постоял немного, хмыкнул, слабо двинув подбородком. Это игнорирование начало его забавлять, но границу допустимого он понимал и сам. И всё же опять решил следовать за девушкой. Уж если она домой, то хоть помочь. Всё равно по пути. Но Кайна не ушла. Она опять срывала грозди, приподнимаясь на носочки, еле дотягивалась, все видом выражая свою занятость.

Джейк поднял голову, изучая те грозди, до которых само гриффитке никогда не дотянуться. Крупные, богатые, и ягоды большие, с голубоватым налётом на чёрной шкурке. Они были сильно похожи на те, что рисовались на пакетах с заменителем виноградного сахара. Так и подмывало попробовать.

Джейк легко до них дотягивался, сорвал несколько особенно крупных гроздей, осторожно положил их в корзину. А когда выпрямился, встретился со взглядом гриффитки. Она смотрела почти зло, прищурив тёмные, даже чёрные глаза.

— Вам, что, больше заниматься нечем? — скривилась чуть ли не с презрением, — Это не мужская работа! Вам, что никто этого не говорил?

Джейк в ответ только плечами пожал, произнёс как-то виновато:

— Извините, не знал…

Она отвернулась, теперь уже уверенная, что после такого взгляда и после таких слов этот тип наверняка уйдёт. Не настолько же он непонятливый, чтоб и сейчас не разобраться.

— А я ведь в город возвращаюсь, знаете? — сообщил вдруг Джейк после долгого, тяжкого для них обоих молчания.

— Когда? — она так и не повернулась, и лица её Джейк не видел, но голос её сорвался до беззвучного шёпота.

— Дня через два, может быть, через три!

На этот раз Кайна взглянула на него странным, долгим взглядом, будто не могла понять: правду он говорит или нет. Джейка поразила её неожиданная, почти смертельная бледность, даже губы побелели, а глаза, и без того большие, как у всех гриффитов, стали вдруг огромными, и зрачки — не меньше, на весь глаз, а в них — в чёрной глубине — ужас.

Кайна, видимо, и сама поняла, что реакция её слишком уж странная, поэтому тут же отвернулась, снова показала Джейку свой затылок, открытую и по-детски хрупкую шею. Глядя на перламутровую заколку в волосах девушки, Джейк сказал с невольным разочарованием:

— А я думал, вы обрадуетесь. Вы же, кажется, так хотели этого…

Сказал и сам испугался своих слов. Даже скорее ответной реакции Кайны на его слова. Кому понравится такое услышать прямо в глаза? Да и прозвучали эти слова как упрёк. Такого она точно не потерпит. Джейк внутренне сжался, приготовился к худшему.

Кайна медленно, очень медленно повернулась к нему всем телом, прошептала одними губами:

— Думал… Думал…

И тут её прорвало: