Возвращение, или Свободу попугаям!

Лакс постарался, расписал "Чугунок" — сие поэтичное название носил тамошний очаг гостиничной сферы — так, будто имел процент от хозяина за рекламу. Вообще рыжий взял общение с ротасом ариппы на себя и трещал как сорока весь остаток дороги до селения. Сомнения на счет его неожиданно возгоревшейся из искры пылкой симпатии к командиру наемников у меня были весьма весомые, а хитрый проблеск в глазах подтверждал подозрения. Парень просто малость ревновал и отвлекал внимание эффектного наемника, не давая тому перемолвится со мной и словечком. Впрочем, тот, обуянный внезапно нахлынувшим приступом робости, и сам не рвался поболтать с магевой. Вот и давай после этого людям деньги, как там в пословице: хочешь потерять друга, ссуди деньги в долг. Мы с ротасом даже приятелями стать не успели, а он уже начал сторониться. Конечно, честь по чести я так не думала, понимала, нынче на голову мужчины свалилось слишком сильное потрясение, основной составляющей коего и была моя персона, поэтому дала Сароту передышку.

Его ребята тоже были взбудоражены, суровую молчаливость бывалых вояк как ветром сдуло. Мужчины гудели растревоженным ульем, обмениваясь впечатлениями, переживая свое новое состояние. Наверное, правы психологи, самые большие сплетники вовсе не бабы, а представители сильного пола, у которых накасалась подходящая тема, чтобы почесать языки. Сегодня, спору нет, повод был нешуточный. Даже Сарот лишь покосился на бурлящую ариппу, но рявкать, призывая к порядку не стал. Умный командир знает, когда можно и нужно дать людям чуток вольности, нельзя же все время закручивать гайки, этак и с резьбы слететь можно.

По узкой дороге до деревни мы валили такой толпой, что если и ждали нас на пути какие-нибудь приключения, то даже самые отважные из них, убоявшись массы лишних свидетелей, спрятались до поры. Вот и осталось мне дел, глазеть на пролески да перелески или, запрокинув голову к небу, выискивать облака странной формы и придумывать им выразительные названия. Вот то облако похожее на жирафа в колпаке, на хвост которого кто-то примостырил сковороду я поименовала "Фантазии тефаль".

Кстати, о названиях, я хихикнула, вспоминая, как одна моя хорошая знакомая ходила со своим малость закинутым бойфрендом на выставку картин авангардистов. Вот стоят они перед полотном, измалеванным желтой краской по которому разбросаны оранжевые круги, парень этак с оттенком интеллигентного превосходства интересуется мнением спутницы о вышеописанном произведении. Настя не выдерживает и выпаливает:

— Кошмарный сон голодной мышки!

Каково же было ее удивление, когда они прочитали название мелким шрифтиком под картиной — "Мое восхищение сыром".

Надо признаться, тот парень Настю с той поры сильно зауважал за оригинальность мышления, только она с ним больше на выставки не ходит, надоело. Она с другим парнем на футбол ходит. По мне так лучше уж выставки, но на вкус и цвет…

А до Котловищ мы добрались через пару часов, когда уже вечерняя дымка начала скрадывать землю. Деревня, довольно большая, хоть не такая справная, как в вольной Лиомастрии, свободно раскинулась на невысоких холмах, будто прохожий великан среди лесов обронил пусть не котел, но несколько горшочков из тех, в которых картошку с грибами готовят.

Постоялый двор обосновался на самом краю поселения, ближе к дороге, чтоб проезжие не докучали местному люду. А что вполне логично: свои, коль выпить захотят, дойдут не поленятся, зато чужаки по всей деревне шататься не станут.

На подворье "Чугунка" при нашем приближении поднялась изрядная суматоха. Шутка ли, столько постояльцев на ночь глядя? Да еще не каких-нибудь, а цельная магева (а, пожалуй, будь магева расчлененной шума больше б возникло) и отряд морианцев впридачу. Хозяина и хозяйка — супружеская пара средних лет и вполне типичных трактирных габаритов засуетились, гоняя прислугу и троицу своих отпрысков, таких же характерно косоглазых, как батяня. Наследственность не слишком милая, зато папаша мог быть абсолютно уверен — жена ни с кем не гуляла. Трактирщики так старались, так старались, будто мы их давно потерянные и чудом обретенные родственники, даром что глаза на перекос не пошли. Или хитрецы надеялись на щедрые чаевые? А может, опасались погрома?

Скажите, я излишне цинична, и нас просто хотели устроить наилучшим образом, исполняя священный долг гостеприимства? Не знаю, не знаю, а только в любезности хозяев мне почувствовался привкус какой-то нервозности и сдержанного ожидания, как у бабы Яги, которая баньку топит, кормит, поит и спать кладет, чтобы утречком гигиенично закусить чистым и отъевшимся благодушно-сонным добрым молодцом.

Всем скопом мы почти под завязку забили собой трактир. Сарота я пригласила за стол к нам, его люди расползлись по трактиру, большая часть уселась за длинный общий стол, похожий величиной и толщиной досок на плот, а на свободные места мало-помалу начали подтягиваться местные жители, жаждущие новостей. Они заказывали пива и пирогов, и больше прислушивались к болтовне наемников, нежели общались между собой.