Возвращение Крысы из Нержавеющей Стали

– Это слово, вернее, эти слова известны, – откликнулся я. – Пожалуйста, доскажи нам свою историю до конца, и мы все растолкуем.

Памятующий обмяк в кресле.

– Значит… вы знаете?

– Знаем и все объясним.

Тут ученики всполошились и загомонили. Один из них бухнулся оземь, и его отволокли в сторонку. Старику поднесли чашу с водой, и он порядком отхлебнул. Наконец Прима восстановил порядок, раздавая младшим ученикам оплеухи налево и направо, и выстроил их в шеренгу.

– Пожалуйста, продолжай, – попросила Анжелина, и старик кивнул.

– Проклятье пало на наш народ. Матери, страдавшие от этого проклятья, рожали детей, не похожих на нас. Их кожа была зеленой, и они были не такими, как мы. И хотя матери любят всех своих детей одинаково, зеленые на эту любовь не отвечали. Они кричали и вопили, утихая лишь в обществе других с таким же цветом кожи. Поколение зеленых достигло зрелости и отвергло своих родителей, любивших их.

Родились еще многие, и они присоединялись к другим себе подобным, когда взрослели, пока людей с зеленой кожей не стало больше, чем с розовой. Зеленые стали жить отдельно от нас. Но скоро их стало куда больше, и они были крайне жестоки. Они пристально следили за нами, и когда рождался ребенок, они приходили смотреть на него. Если кожа у него была зеленая, они силой отнимали дитя у матери. Годы шли, зеленых у нашего народа рождалось все меньше, и в конце концов таких совсем не стало. Таков мир, каким вы зрите его ныне. Греннеров – как нарекли их наши отцы – куда больше, чем нас.

Он выпил еще воды и откинулся на спинку кресла.

– Но почему сейчас больше зеленых, чем розовых? – озадаченно спросил я.

– Потому, – сказала Анжелина, – что они, очевидно, куда плодовитее, чем наши друзья. Мутация, вызвавшая это обширное генетическое изменение, должно быть, сопровождается повышенной способностью к воспроизводству.

– Сказанное вами истинно, – поддержал Памятующий. – Их женщины приносят детей в очень юном возрасте, даже совсем детьми – и куда больше. И умирают они еще юными.

– Возможно ли, чтобы плодовитость сопровождалась пониженным уровнем интеллекта? – поинтересовался я.

– Конечно, – кивнула Анжелина. – Стремительное половое созревание не оставляет времени для развития интеллекта. В результате получаем плодовитую расу зеленых придурков, возглавляемых весьма незначительным меньшинством соплеменников с интеллектом, близким к нормальному.

В воцарившемся следом молчании я увидел, что старик и его ученики слушают, что мы говорим, – но почти ничего не понимают. Я с улыбкой повернулся к ним:

– Теперь я, надеюсь, сумею объяснить, что случилось на этой планете. Если у вас возникнут вопросы по ходу объяснений, не стесняйтесь, задавайте.

– И пожалуйста… – добавила Анжелина. – Не найдете ли пары стульев и воды попить? День выдался очень долгий.

Ученики поспешили услужить. Вместо стульев дали складные табуреты, но мы не сетовали.

Теперь нам стало мучительно ясно, что же стряслось с этими несчастными людьми. А вот объяснить им будет трудновато. Памятующий потратил целую жизнь, заучивая один текст. Скорее всего, он попросту не в состоянии усвоить новые арсеналы знаний. Большинство учеников, вероятно, могут лишь зубрить наизусть и не справятся с новыми концепциями. И лишь Прима, похоже, понимал наши слова, а его вопросы были чрезвычайно уместны.

– Так эта радиация, про которую вы толкуете, имеет большую силу, которая повреждает частички в наших телах, называемые генами. Они малы, но могущественны и формируют наши тела до нашего рождения?

Я кивнул:

– В точку.

– Они делают нас мужчинами или женщинами, высокими или низкими.

– Верно.

– А еще определяют наш цвет кожи – скажем, делают некоторых из нас зелеными?

– Именно! Какая-то авария на корабле вызвала выброс радиации…

– Вызвавший радиационные генетические дефекты. Вот что означает это слово!

– Ты смотришь в суть! Вот все и стало ясно.

– Только тебе, Школяр Прима, – подкинула Анжелина, указывая на спящих вповалку юных послушников, а заодно и их патриарха в кресле. Но Прима был чересчур взбудоражен своими новыми познаниями, чтобы обращать на них внимание.

– Теперь нам известно, что случилось, известно, почему мы такие и греннеры такие. Но что нам проку от этого новообретенного знания? Как оно поможет нам одолеть их, чтобы жить в мире и согласии?

– Боюсь, – вздохнул я, – что вашему народу ничего не остается, как пытаться выжить, как вы делали это в прошлом. Генетические дефекты необратимы.

– Как раз напротив, – отрубила Анжелина. – У вас есть надежда. На власти, распространяющие мирное правление над всеми ведомыми планетами там, в космосе. Когда мы свяжемся с ними, они уж будут знать, что надо сделать, чтобы покончить с этим ужасным раздором.

Мне потребовалось немалое усилие, чтобы улыбнуться и ободрить этого юношу, ожидавшего от нас чересчур многого. Потому что это будет не так-то просто. Ему-то неведомо, что проблема в нас самих.

– Продолжим утром, – рассудительно заявила Анжелина. – Не знаю, как вы двое, а я более чем готова малость поспать.

Брам ухитрился даже не задремать, хоть и выглядел выжатым как лимон.