Возвращение Крысы из Нержавеющей Стали

Двое следопытов склонились над плетнем, раскрыв для меня щель между сплетенными прутьями. Как только я ужом полез в дыру, Брам указал на рощицу высоких деревьев:

– Мы будем ждать твоего возвращения вон там.

А затем я оказался с той стороны и пошел следом за остальными. Один-одинешенек.

Именно так мне и по нраву.

Некоторые из работников несли деревянные мотыги, еле волоча ноги от усталости после долгого трудового дня. Когда я подошел поближе, никто в мою сторону даже не взглянул.

Первый шаг сделан, Джим. Ты всего лишь еще один зеленый среди зеленцов. Теперь тебе надо найти свой объект.

Мои спутники прошаркали мимо здания, направляясь к баракам, расположенным чуть дальше. Я замедлил шаг и поотстал. Помедлил у двери и потянул за ручку. Она была открыта.

Закрыв ее, я дождался, когда проковыляет последний хлопкороб, скрывшись из виду. Раскрыл дверь ровно настолько, чтобы протиснуться. И закрыл за собой.

Просторное помещение с множеством деревянных колонн, поддерживающих крышу. И ряд громадных машин – грубо слаженных ткацких станков, едва угадывающихся в сгущающемся сумраке. Люди – вероятно, женщины – сгрудились в дальнем конце здания, выходя через тамошние двери. Их путь освещало несколько чадящих фонарей. Я направился к ним, украдкой перебегая от станка к станку.

Внезапно поднялся переполох, послышались гневные выкрики. Я припал к земле, глядя в просвет между станками. Послышался громкий мужской смех – и выкрики приказов. Женщины расступились, и показались трое мужчин, проталкивавшихся сквозь толпу.

С появлением мужчин пронзительные вопли взмыли до разъяренного визга. У того, что посередине, руки, вероятно, были связаны за спиной, он весь съежился, пытаясь уклониться от скрюченных пальцев окружающих. Когда он наконец выпрямился, я разглядел кровоточащие царапины на его лице.

Красные следы на бледно-розовой коже!

Есть!

Я крадучись двинулся за ними среди темных станков, подбираясь все ближе и ближе.

– Болваны, вы же должны защищать меня, – раздался сердитый голос.

Я увидел, как пленник утер лицо о плечо, измазав его кровью.

– А ты крой лицо-то, – изрек один охранник, тут же крепко съездив его по уху. Его напарник рассмеялся над доброй шуткой.

Затем они остановились под фонарем; я затаился за станком. Они возились с веревками, спутывающими запястья пленника, потратив на освобождение безумно много времени. А затем взашей втолкнули узника чуть ли не кубарем в какую-то комнату. Тюремщики не без труда заложили дверь тяжелым брусом, крепко запечатав ее.

– Не уходь долго! – крикнул оставшийся, когда второй охранник зашаркал прочь.

– Вернуся, када сержан скажет вернутися.

– Не долго, не долго… – заныл первый.

Все лучше и лучше. Теперь один на один; шансы растут. Я скользнул между рядами машин. Потом встал и беззвучно зашагал к нему. Заметив движение, он обернулся – и челюсть у него отвисла.

– Ты хто? Чего те тут…

– Видишь палец? – негромко сказал я, вытянув сжатую в кулак руку с оттопыренным большим пальцем.

Он очумело вытаращился, даже слюни пустил.

Я нанес молниеносный удар, угодив большим пальцем прямо в нервный узел у него на шее. Хрюкнув, он сложился пополам, безмолвно рухнув на грязный пол. Переступив недвижное тело, я снял фонарь с крюка и осторожно огляделся.

Тишина. Опустив мерцающий, чадящий фонарь, я выворотил засов из пазов на двери и тихо отставил в сторону. Поднял фонарь и распахнул дверь.

– Пшел вон, – прохрипели из темноты. – Хватит меня бить. Станок был сломан, когда я пришел. Виновата эта корова, я же тебе говорил, что она сделала…

– Тихо, – осадил я, направляясь к нему. – Я друг.

Он смотрел, как я приближаюсь, во все глаза.

– У меня нет друзей, – проговорил он разбитыми губами.

Теперь стали видны струпья и незажившие кровоподтеки у него на лице, сбившиеся в колтун грязные волосы. В душе моей всколыхнулась волна ненависти к злобным безмозглым тварям, сотворившим с ним такое.

– Поглядите на мою кожу, – сказал я, подтягивая рукав, чтобы обнажить незагримированную кожу запястья. – Теперь друг у вас есть.

Он тяжело привалился к стене, всхлипывая взахлеб, – и в ужасе отшатнулся, когда я протянул руку, чтобы помочь ему подняться на ноги.

– Вопросы и объяснения – потом. А сейчас просто пойдем со мной. Уходим отсюда.

Вдали послышались голоса. Задув лампу, я отшвырнул ее прочь, вздернул пленника на ноги и поволок за собой.

Позади что-то неистово затрещало – это разлившееся горючее лампы занялось от тлеющего фитиля. Меня это ничуть не встревожило. Приближающиеся голоса перешли на крик, послышался топот бегущих ног.

Мы столкнулись в дверях. С двоими. Глаза вытаращены, бездумные зеленые рожи.

Я крепко врезал одному свободной рукой, свалив его на землю. Второй замахнулся дубинкой. Я же вцепился ему в запястье и выкручивал руку, пока он не заверещал от боли; потом я заставил его умолкнуть молниеносным ударом.

Двоих уложил. Больше не видать. Позади пламя ревело, жадно пожирая сухую древесину строения.

– Это их отвлечет, – бросил я новому спутнику. – Не останавливайтесь.