Возвращение самурая

Василия Сергеевича я увидел сразу. Одетый в белое кимоно с черным поясом, он показывал какому-то смуглому юноше незнакомый мне прием. Я внимательно смотрел, как раз за разом повторялось одно и то же: юноша делал шаг вперед, но рукава его кимоно оказывались захваченными снизу возле кистей. Он пытался поднять руки, чтобы освободиться от цепкого захвата, но Василий Сергеевич рывком как бы продолжал это усилие противника и, поднимая его руки над головой, сам, приседая, поворачивался к нему спиной и взваливал его себе на спину. Затем он распрямлялся и, как бы подталкивая противника бедром, перебрасывал его через себя.

Через несколько таких бросков он спросил своего партнера:

– Ну что, понял, Яша? – повернулся и, тут только заметив меня, приветственно махнул мне рукой.

– Что это было? – спросил я его, когда он подошел ко мне и мы поздоровались.

– Это дзюу-до, – кратко ответил он. – Бросок через спину захватом двух рукавов. Интересно? Хотите начать заниматься?

Я не замедлил согласиться. «Доктору бы понравилось», – мелькнуло у меня в голове. Василий Сергеевич, видимо, заметил тень, скользнувшую по моему лицу, и, не зная чем ее объяснить, поспешил добавить:

– Я на эти платные курсы вас не приглашаю, здесь занимаются далеко не новички – это будущие инструктора, а вам придется начинать с азов. Приходите в те часы, когда я тренируюсь, – я найду для вас время. Пораньше с утра. Сможете?

– Да, спасибо. Это как раз меня устраивает.

Я дождался окончания занятий, которые наблюдал, уже как бы примериваясь к тому, чему собрался научиться, и мы вышли из спортзала вместе.

По владивостокским улицам, которые я в детстве излазал с ребятами вдоль и поперек, странно мне было в тот вечер шагать с полузнакомым человеком и знать, что никто из тех, с кем прежде сталкивала меня здесь судьба, наверняка уже не встретится и не окликнет… Погруженный в эти свои мысли, я, наверное, казался не очень общительным собеседником и был благодарен своему спутнику за то, что он не донимал меня вопросами и не развлекал пустыми разговорами.

Так начались мои занятия в спортивном зале на Корабельной. Вместе с ними в мою жизнь снова вошел свежий океанский бриз на утренних улицах во время ежедневных пробежек, полузабытое чувство физической подтянутости и упругости. Я заново учился сосредотачиваться, быстро реагировать на любые внешние импульсы, и во мне все меньше оставалось места для беспредметных раздумий, расслабляющей тоски и вялого равнодушия.

Иногда я заходил в спортзал и вечером, к концу занятий инструкторских курсов, и мы с Василием Сергеевичем какое-то время шли вместе. Он начал мне рассказывать о дзюу-до и его основателе – докторе Кано, о Кодокане. Из обрывочных фраз, оброненных им, я понял, что родился он на Сахалине, но для меня оставалось неясным, как занесло его в Японию. Однако я твердо решил его пока не расспрашивать, по себе зная, сколько всякого могут всколыхнуть нечаянно пустые расспросы, а мне не хотелось ни терять этого человека, ни причинять ему боль.

Однажды, проходя со мной мимо фотографии, что в начале Полтавской улицы, он сказал мельком, что учился здесь обращаться с фотоаппаратом и даже какое-то время был компаньоном прежнего владельца.

– Такой, знаете, смешной был провинциальный фон для снимков, – усмехнулся он, – плетеное кресло, а рядом трехногий бамбуковый столик…

– И ваза на нем вроде греческой амфоры! – подхватил я.

– Да. А вы откуда знаете? – внимательно посмотрел он на меня.

– А меня однажды мама нарядила в чистенький матросский костюмчик и повела в такую фотографию. Может быть, в эту же. Фотограф еще обещал, что птичка вылетит, если я буду сидеть смирно. А мама все боялась, что я задену столик и ваза разобьется. У меня и снимок сохранился. Только картон немного помялся: я ее где только не таскал…

– Знаете, Коля, – неожиданно попросил он, – вы не могли бы как-нибудь показать мне этот снимок?

– Завтра же принесу, – охотно откликнулся я, совершенно не предполагая, что скрывается за этим неожиданным интересом.

Но на другой день меня вызвали в штаб раньше обычного и отправили отнести какие-то бумаги в гражданскую организацию по снабжению, дождаться, когда их подпишут, и немедленно вернуться обратно. Время, которое я обычно отводил на утренние тренировки с Василием Сергеевичем, оказалось занятым. Пришлось отложить встречу с ним до вечера.

* * *

Я уже выходил из штаба, вернув подписанные бумаги и собираясь где-нибудь перекусить, когда кто-то догнал меня на штабной лестнице и дружески хлопнул по плечу:

– Здорово, браток! А я тебя видел на Корабельной. Тебя что же – тоже Сергеич тренирует?

Обернувшись, я увидел того смуглого парня, которого Василий Сергеевич так ловко бросал через спину в мой первый приход в спортзал и назвал тогда Яшей. Теперь он был в военной форме, но я заметил только один кубарь на его петлицах.

– Ты что же – сильно способный, что ли, что он с тобой так возится? – продолжал Яша, и я услышал в его голосе нотки ревности.

– Да нет, наоборот – я в этом деле полный новичок, – нарочито простодушно отозвался я. – А что?