Возвращение (СИ)

Что бы там ни хотел сказать друг, все, что детектив сейчас способен понять – это то, что он сам стоит у себя на пути. Голова кружится, и он на несколько секунд обессиленно прикрывает глаза, а затем, заглядывая Джону в лицо, лихорадочно и жарко шепчет:

– Но я – не он, я – не он…

Уотсон вздрагивает, отшатывается, глядя на него чуть ли не с ужасом, но Шерлок проявляет настойчивость – придвигается ближе, робко дотрагивается до рук, гладит запястья, вызывая судорожные вздохи. Его ладони смелеют, перебираются на предплечья, скользят выше, снова сжимают плечи.

Шерлок опрокидывается на ковер, тянет Джона на себя, уговаривает, повторяя, будто заклятие:

– Я – не он, я – не он…

И Джон сдается.

====== Часть восьмая ======

Словно неистовый порыв ветра настежь распахивает окна чертогов, разбитые стекла с диким звоном осыпаются на пол, буйный, шалый, благоухающий вихрь врывается внутрь, кружит голову, беспощадно путая мысли, и Шерлоку кажется, что он парит, подхваченный мощным воздушным потоком.

Переступив черту, Джон набрасывается на него, как одержимый, целуя со всей жадностью до смерти изголодавшегося, его губы и руки ненасытны, и ничего более великолепного с Шерлоком еще не случалось. Его собственной активности хватает лишь на то, чтобы стянуть с Уотсона свитер, и затем детектив попросту лежит на ковре, замерев, судорожно вцепившись в рубашку на спине друга.

Тот разрывает поцелуй, но не отстраняется, смотрит с опьяняющей нежностью, кончики пальцев скользят, снова и снова очерчивая контуры лица, касаются бровей, скул, губ, подбородка.

Шерлок улыбается в ответ, улыбка – робкая, дрожащая, жалобная, и Джон вновь завладевает его ртом, и язык доктора Уотсона – фактор, что грозит ввергнуть чертоги в окончательный хаос. Детектив, наконец, оживает, отвечая на поцелуй не менее пылко, его руки поглаживают спину Джона, тянут из-за пояса брюк рубашку, забираются под футболку.

Прикосновение ладоней к обнаженной коже заставляет сдавленно ахнуть обоих.

– Боже… – едва слышно стонет Джон, уткнувшись лицом Шерлоку в шею.

Холмс с силой прижимает его к себе, сходя с ума от желания ощутить каждый дюйм тела, уничтожить даже намек на расстояние между ними. Член Уотсона настойчиво упирается Шерлоку в живот, и существование одежды вдруг воспринимается детективом как страшнейшее проклятие на свете.

Он размыкает объятие, слегка отталкивает Джона, тот вздрагивает, приподнимается, в глазах отчетливо читаются испуг и отчаяние. Холмс поспешно льнет губами к губам, бормочет:

– Все хорошо, все хорошо…

Неловкими движениями он стаскивает с себя пиджак, ни на секунду не разрывая зрительного контакта, готовый поймать и нейтрализовать любой, даже самый маленький приступ сомнения. Но, единожды решившись, Джон, похоже, намерен идти до конца. Несколько мгновений они лихорадочно сражаются с пуговицами, тянут рубашки с плеч, высвобождаясь из рукавов. Уотсон сдергивает через голову футболку и буквально валится на Шерлока, вновь опрокидывая того на ковер.

Новый поцелуй глубок и бесконечен, от нехватки кислорода у Холмса начинает звенеть в ушах, и он разрывается между всепоглощающей потребностью окончательно отдаться на волю подхватившему его безумному вихрю и желанием контролировать ситуацию, чтобы ни секундочки не упустить из происходящего, запомнить каждое прикосновение, каждый стон, каждый вздох.

Уотсон спускается ниже, покрывая грудь и живот детектива бешеными поцелуями, дрожащие пальцы смыкаются на поясе брюк. Шерлок чуть ли не всхлипывает от нетерпения, от необходимости освободиться, избавиться от преград. Горячее напряжение в паху невыносимо, и когда ненавистные предметы одежды в итоге оказываются сдернутыми до колен, детектив инстинктивно вскидывает бедра вверх, подставляясь под губы и руки любовника.

Джон берет его в рот сразу, крепко сжимая ладонями бока, сосет резко, почти грубо, и Шерлок вскрикивает, выгибаясь, упираясь в пол локтями и затылком. Острота ощущений не оставляет ни малейшего шанса на то, чтобы продлить наслаждение, но как ни соблазнительна перспектива кончить вот так – утонув в гостеприимной, влажной, обжигающей глубине, Холмсу сейчас этого мало.

Детектив со стоном подается назад, его член выскальзывает изо рта Джона. Тот поднимает голову, лицо искажено страстью, потемневший взгляд непривычно тяжел, приоткрытые губы блестят от слюны, и у Шерлока внезапно мелькает странная, беспокойная мысль, что перед ним – незнакомец. Он хватает друга за ремень, вынуждая придвинуться. Уотсон загнанно, прерывисто дышит, пока Шерлок расправляется с застежками, торопливо стягивает с него брюки и трусы.

Во рту у Холмса пересыхает, и, завороженный, он никак не может отвести взгляд от предмета своего многодневного, мучительного любопытства, впитывая каждый нюанс: форму, длину, объем, оттенки кожи…

– Ты… будешь смотреть?.. – Джон силится улыбнуться.

Страдание в его голосе возвращает детектива в реальность, он рывком роняет Уотсона на себя, их члены соприкасаются, и взрыв удовольствия ударяет по нервам, почти сводя на нет способность к мыслительной деятельности.