Возвратный тоталитаризм. Том 2

6. Интересы политического класса. Неконституционные органы власти

. Интересы этого утвердившегося нового политического класса заключались не только в удержании власти, но и в захвате собственности, ее перераспределении, защите и сохранении полученных ресурсов господства. Назначение Путина (технического премьера, удобного преемника), не имеющего, как казалось «семье» Ельцина, собственных амбиций, символизировало для госаппарата тенденцию реставрации прежней системы, но уже в виде сурковской «управляемой демократии». По существу, это означало конец собственно «политики». Усталость и апатия населения облегчали процесс реверсного развития. Все усилия путинской команды направлены на последовательное выдавливание следов и остатков институциональных принципов «демократии» перестроечных лет и деятельности команды «реформаторов»: остается лишь то, что соответствует интересам плутократии. Так, под видом «реформы» судебной системы и обеспечения «независимости суда» была проведена полная реорганизация этого института. Из автономной и самостоятельной ветви власти (так она была продекларирована в Конституции 1993 года) суд превратился в подчиненную Администрации президента централизованную судебную бюрократию, продолжение полицейского государства[286]

. И это был лишь первый шаг к выхолащиванию Конституции. Реальная власть отдавалась Администрации президента – неконституционному органу, установившему контроль над кадровыми назначениями в регионах, процедурой выборов, законодательной инициативой депутатов, как и самой процедурой селекции кандидатов в депутаты. Очень скоро были кастрированы и полностью подчинены не только суд, но и парламент (а значит, законодательная и контрольная деятельность оказались в полной зависимости от администрации президента), то есть восстановлена, пусть и на другой основе функционирования, вся система централизованного вертикального управления государством и общественными процессами. Вместе с этим оказались подавленными идеи гражданского контроля силовиков, разрабатываемые в различных вариантах планов децентрализации КГБ – ФСБ, полиции, создания муниципальной полиции, выборности руководителей местной полиции. Будучи подчиненными Администрации президента, правоохранительные органы – суд, Следственный комитет и прокуратура – утратили не только независимость, но и разделение своих компетенций, функции обеспечения правосудия и правопорядка. Другими словами, несмотря на свои межведомственные войны, они стали основой единой репрессивной машины[287]

.

7. Реверсивная централизация власти была бы невозможной без ликвидации федеративной системы – регионального и местного самоуправления, принципиального изменения административной системы управления на местах[288]. Наряду с отменой региональных партий были установлены не прописанные в Конституции президентские федеральные округа, упразднившие ограниченный суверенитет республик и тем самым резко понизившие полномочия глав регионов. Выборы губернаторов то отменялись, то возвращались, делая самих губернаторов фигурами, полностью оторванными от проблем населения и региональных элит. То же через некоторое время произошло с выборами мэров крупных, принципиально важных городов – мэры фактически были заменены «сити-менеджерами». После введения муниципальных фильтров и практики селективной регистрации партий и кандидатов выборы превратились в демократический фасад административного произвола. Централизация налогов стала механизмом бюджетного перераспределения средств при полном диктате центра, то есть удавкой для местных властей. Нарастающие дисфункции такой системы управления решаются Кремлем через выборочные репрессии против вызвавших неудовольствие начальства высокопоставленных чиновников и все ускоряющуюся циркуляцию губернаторов-наместников. За последние два года сменилось более половины губернаторов. Назначенные из Москвы уполномоченные, по существу, превратили регионы в сатрапии Кремля, интересы местной власти и бизнес-элит в провинции при этом полностью игнорируются, что усиливает напряжение и недовольство на местах.