Впервые замужем. Рассказы

— Пески — это ерунда, — отмахнулась Нонна Павловна. — Да я и недолго там жила. Как бомбежки прекратились, я сейчас же вернулась в Москву…

— Опять с детским садом?

— Да на что он мне нужен был, детский сад! Я познакомилась с одним серьезным человеком. Он меня устроил в Москве в распределитель. Вот уж тут все было в моих руках…

Нонна Павловна с удовольствием рассказывала, как она жила в войну, как распределяла продукты, какие платья шила, какие люди водили с ней знакомство, как даже заискивали перед нею. Но этот рассказ, однако, не произвел сильного впечатления на Дашу.

— А я думала, ты в войну на фронте была, — сказала Даша. — Ты про самолеты сегодня рассказывала, я подумала: уж не летчицей ли ты сама была? Ведь женщины-то теперь тоже летчицами бывают…

— Да зачем мне это? — опять отмахнулась Нонна Павловна. — Что, мне жизнь моя не дорога? Я про самолеты от знакомых знаю. У меня такие знакомства, что даже у другого генерала таких нету. Передо мной, простой девкой, в войну такие люди с голодухи плясали в распределителе, что я даже сама удивлялась…

И она снова стала рассказывать про знакомых, каких она приобрела еще в войну в распределителе. И знаменитые артисты ей знакомы, и режиссеры. И ее самое уговаривали сниматься. Один кинорежиссер приглашал ее, исключительно за ее красоту, играть королеву в подводном царстве. А другой, напротив, звал на роль солдатской жены. Она очень хорошо снабжала этого режиссера. Он был очень доволен. Но вскоре посадили в тюрьму за разные дела заведующего распределителем, и в распределителе почти что всех продавцов переменили. Она кинулась было к этому режиссеру — солдатскую жену играть, но режиссер сделал вид, что даже не узнает ее. Да и картину почему-то снимать не стали…

— Ну, а сейчас-то, сейчас-то ты как живешь?

— Сейчас? Сейчас опять хорошо. Я при сатураторе работаю…

— Это что же, машина, что ли, такая?

— Вроде того, — улыбнулась Нонна Павловна.

— Вот это хорошо! — обрадовалась Даша. И обняла сестру, как спасенную от несчастья. — На машине работать, Настенька, по теперешним временам, это лучше всего, лучше всего. Даже у нас в деревне все стремятся…

Нонна Павловна, похоже, сконфузилась.

— Глупая ты, Даша! — сказала она, помолчав. — Да это не такая машина. Это вроде аппарат такой для газированной воды. И еще пиво я отпускаю, когда бывает. Но больше я работаю при сатураторе…

— Ну, это тоже хорошо, очень хорошо, — продолжала радоваться Даша. Все-таки в руках у тебя специальность. У нас и в деревне люди добиваются специальности. А как же! Вот Чичагов тоже из Москвы приехал к нам. Ты знаешь, как его уважают. Механик…

— Да никакой я и не механик, — засмеялась Нонна Павловна. — Просто мне так удобно. Зарплата, правда, небольшая. Да я за зарплатой и не гонюсь…

— И не надо гнаться, — одобрила Даша. — Не в деньгах счастье. Это и раньше говорили…

— Чего раньше говорили, этого я не помню, — сказала Нонна Павловна. — А мне на моей работе в том смысле хорошо, что я имею отдельную комнату, все удобства. И за свой выходной я могу столько заработать, что другой механик и за два месяца не заработает.

— Вот как? — удивилась Даша.

— Вот так, — усмехнулась Нонна Павловна. — Я за свой выходной все московские магазины обойду, а некоторые даже на такси объеду. Для скорости. Где какие товары продают, которых не хватает, я куплю. А потом пожалуйста, кому угодно могу уступить, но цена уже будет другая…

— И не боишься? — шепотом спросила Даша. — Ведь это же получается как бы… вред. Государству вред и всем прочим…

— «Вред»! — передразнила ее Нонна Павловна. — Ты бы посмотрела, как меня приветствуют, когда я по домам хожу! А государство от меня не обеднеет. У нас не бедное государство…

— Вот в этом все и дело, — как бы согласилась Даша. — Государство, это правильно, не бедное. И не вечно же так будет, что каких-то товаров не хватает. Ну, а как все наладится, ты что же тогда?

— Ты за меня не беспокойся, — насупилась Нонна Павловна, — я себе найду… — И вдруг осеклась, опять увидев Филимона.

Он вернулся, должно быть, за новыми пластинками и стоял посреди комнаты. И Даша увидела его. Даша как будто даже испугалась, увидев его.

— Ты чего, Филимоша? — спросила она. — Ты чего?

— Ничего, — ответил он каким-то странным, глухим голосом. — Просто так…

— Завел бы хоть танцы, — уже совсем растерянно попросила Даша.

— Заведу, — пообещал он и медленно пошел к гостям.

А Нонна Павловна как будто очнулась от тяжкого сна. И с чего это она вдруг так расчувствовалась, разболталась, словно вывернулась наизнанку? Может, это хмель ее так закружил? Или просто всякому человеку хоть раз в жизни хочется с кем-нибудь поговорить откровенно о себе, о своих делах, какие бы они ни были? И это ведь ее родная сестра Даша. Бывало, они в детстве и еще в ранней юности спали рядышком, обнявшись, на сеновале и откровенно-откровенно поверяли одна другой свои девичьи тайны. Как недавно и как давно все это было…