Враг мой: Сокол для Феникса. Часть 1

— А ну стой, змея подколодная, — беззлобно шикнула, и к Боянке поспешила, прекрасно зная, что на обзывательство подруга не обидится, ибо девицы давно переступили черту вежливости и обходительности. Они были так похожи в своих живых и подвижных характерах, что сроднились. Стали ближе сестер — разница в статусах и положении сословий их уже не смущала. Да и вообще, ее будто не существовало!

Боярышня Кольнева без страха «тыкала» правдой княжне, а княжна не оставалась в долгу. Они часто вздорили, но быстро мирились. И Любава с горечью понимала, что нет никого роднее это наглой девицы. Той, кто, зная самое нелицеприятное, все равно не отталкивал. Кто не бросал в трудную минуту, нередко брал вину на себя и всегда прикрывал тыл.

— А? Что? — в притворном удивлении вскинула темные брови Боянка.

— Ну и подлая же ты! — уперла руки в боки Любава, растеряв весь воинский настрой и прекрасно осознавая, что заочно согласна на любую проказу, которую затеяла подруга. И то, что затеяла — по-другому быть не могло! А то, что проказа — кровь из носу.

— И потому ты меня любишь! — подмигнув, расплылась в белозубой улыбке боярышня Кольнева.

— Люблю, — согласилась Любава, закатив глаза.

Подруга тотчас под локоть схватила, да потащила подальше от окон, где уши могли быть.

— Помнишь ведь, что завтра Купала ночь? — заговорщицки.

— Кто же забудет, — проворчала Любава. — Только мне еще рано, — скривила недовольно лицо. — Я кровить-то не начала, да и няньки глаз не сводят.

Всегда раздражали правила. И постоянный надсмотр. Туда не ходи. То не делай…

— Тоже мне, горе! — фыркнула Боянка. — Где проблему нашла? А я тебе на что?

— Вот и я все думаю, на кой ты мне? — подыграла Любава.

— Потом благодарить будешь, — кивнула значимо подруга. — Когда замуж удачно выйдешь.

— Ты о чем?

— Я уже нам все приготовила. Пока остальные девки будут по реке венки пускать, а парни по лесу рыскать в поиске папоротника, мы с тобой к тайному месту сбегаем.

— Это где такое? — озадачилась Любава. Окрестности облазила вдоль и поперек, а если учесть, что частенько на Буяне каталась… так и хорошо за пределами.

— Завтра узнаешь, а пока приготовь кое-что…

К следующему вечеру Любава была особливо взволнована. И до того загорелась шалостью подруги, что намедни легла рано, заготовила наказанное Боянкой, весь день точно на углях промаялась. Убедила нянек, что спать охота. Глафира и Авдотья проверили, чтобы княжна в постели лежала. Зная ее хитрость, проверяли несколько раз каждая, и только раздался первый смех со двора, — незамужние девицы спешили к костру на берегу Десоньки, — Любава плюнула на осторожность, да вместо себя подушек разложила. Одеялом приткнула, мол, крепким сном забылась, а сама в окно… по веревке… и крадучись за угол конюшни, где был спрятан узел с вещами.

Тенью мимо хоромин — проулками затененными, по тропинке к лесу и у поваленного дуба, до которого едва свет села доставал, остановилась в ожидании боярышни.

К оговоренному времени Боянка примчалась. Вся запыхавшаяся и разволнованная, свой узелок к груди прижимала.

— Ух, батька злой нынче, — хихикнула дурашливо. — Глаз полвечера не спускал. Уж подумывала его усыпить отваром каким.

— И как всегда не досмотрел, — прыснула Любава. — Ну и влетит тебе опосля.

— Дык это опосля, значит нужно так отгулять, чтобы не зря потом страдать! — обескураживающе отмахнулась подруга.

Чуть покопошилась. Вспыхнула лучина и Любава за Боянкой во тьму леса пошла. Дышать боялась, но ступала по непроглядной тропинке, кою ведала боярышня. И до того княжна верила своей подруге, что даже страх мрака и вероломства волшебной Купаловской ночи, не останавливали.

Шли долго, а может казалось то потому, что сумрак окружал, звуки пугали. Вертляво, меж деревьев, через кусты, пригибаясь к земле, а когда Любава поняла, что уже шаг за шагом, прижимаясь и бока царапая о голую ведьминую глыбу, оторопела вмиг:

— Издеваешься? — шикнула в темень, ведь Боянка упрямо дальше по отвесной скале пробиралась.

— Что? — непонимающе оглянулась, удерживая лучину пред собой.

— Ночь! Купала! Ведьмина глыба! Погубить нас хочешь?

— Испугалась что ли? — хитро глаза сузила. — А кто мне косы драл, визжа, что ни черта, ни бога не страшится?

— И ничего я не боюсь, — нахохлилась Любава, проворчав предательски севшим голосом.

— Отлично, а то усомнилась я… — бессовестно дергала за нитки гордости Боянка.

— Что… — Теперь не по-детски испугалась Любава, таращась на расторопно раздевающуюся подругу. Боярышня уже и костер успела небольшой развести, и обрядовые слова наговорить, пока камушки по обе стороны от пепелища выкладывала. — И купаться в ведьминой заводи будем? — едва не клацала зубами от ужаса, переводя взгляд на берег реки: на шуршащий от порывов ветра рогоз и совершенно недружелюбную темную воду, в которой то и дело мерещился плеск.

— Раз ты мелкая для обрядов простых, то почему бы не воспользоваться колдовскими силами и источниками?

— Да я не тороплюсь вроде, — проблеяла княжна, обхватив плечи руками, прекрасно осознавая, что лукавила. — Подождала бы год-другой…