Враги

– Ах, да! Сейчас, сейчас дам оригинал.

Он встал из-за стола, и Надя увидела, что он огромного роста. Батраков вынул из кожаного портфеля рукопись и протянул её Наде.

– Ну, вот, попробуйте. Не торопитесь. Спешность не нужна, нужна аккуратность.

Он с улыбкой смотрел на смущённую девушку голубыми своими глазами.

– Вы где кончили гимназию? Здесь, в Харбине? – спросил он, и Надя почувствовала, что его совсем не интересует, где она кончила гимназию.

– Да, здесь.

– У вас есть родные?

– Мама и сестра.

– Я слышал, что у вас левые убеждения?

– Почти, – растерянно сказала Надя. – Я всё время среди советской молодёжи.

– А! Ну, хорошо. Я не буду вам мешать, печатайте. Мы ещё успеем наговориться. Сейчас я вас покину – мне нужно по делу. Будьте здесь как дома. Итак, пока…

Он пошёл к выходу из кабинета – широкими, твёрдыми, уверенными шагами сильного, крепкого человека. Остановился у дверей, повернулся к Наде.

– Сколько вам лет?

– Восемнадцать.

– Только-то? Эх, весна, весна! Давно мне столько было, очень давно. Ну, пока…

Ласково улыбнулся Наде голубыми глазами и скрылся за дверьми.

XIII.

Как-то в феврале Полунину позвонили по телефону, что на улице нелепо и бессмысленно погиб бывший патрон его – Бодиско, владелец библиотеки. Два хулиганствующих шофера, мчавшихся на грузовике, налетели на рикшу, на которой ехал Бодиско. Несчастный старик вылетел на мостовую и убился. Шоферов задержали и засудили потом, но славного старика вернуть уже было нельзя.

Полунин пошёл на панихиду и похороны. С ужасом он увидел крошечное, сразу съёжившееся, разбитое о камни лицо этого чудесного, доброго человека. Навсегда закрылись умные, добрые, так много видевшие на своём веку глаза. Эта смерть была большой потерей для эмиграции.

Позднее новая трагедия потрясла харбинцев. В грязном номере скверной гостиницы «Нанкин» застрелились два молодых, полных сил поэта – Гранин и Сергин. По убеждениям оба были в противоположных лагерях, и поэтому эта добровольная смерть по взаимному уговору была непонятна.

Сергин оставил записку, которую закончил возгласом «Да здравствует родина СССР!» Гранин закончил свою записку традиционным фашистским – «Слава России!» Какую тайну унесли эти двое юношей в могилу, осталось неизвестным.

Что-то нужно было делать с эмигрантской молодёжью, сбивающейся с пути, – и об этом Полунин написал несколько горячих статей.

XIV.

Однажды вечером в редакцию пришёл знакомый полицейский надзиратель, русский.

– Пойдёмте, покажу вам подлинный ужас.

Они прошли на одну из пристанских улиц, к небольшой лавчонке.

– Станем за фонарём, в тень. Молчите и наблюдайте.

К лавчонке подошёл русский юноша, почти мальчик. Оглянулся кругом, нагнулся к крошечному окошечку, внизу двери лавчонки, и постучал. Окошечко открылось. Юноша сунул в отверстие деньги и получил пакетик.

– Героин, – шепнул полицейский. – Сейчас выкурит.

Юноша вынул из кармана сигарету, помял её, вытрусил часть табака и всыпал туда героин. Зажёг сигарету и с явным наслаждением выкурил. За юношей к тому же окошечку подошла группа молодёжи, среди которой была девушка, и тоже купила героин.

– Эта девушка – гимназистка, – сказал полицейский. – Я знаю ее родителей.

Полунин был потрясён; ведь это были дети эмиграции!

– Что же вы, полиция, не вмешиваетесь? Ведь это убийство!

– Завтра подам рапорт. Но в успехе не уверен. Необходима работа самой эмиграции. Но вы сами знаете, что прежде всего нужно её организовать. Только тогда возможна будет борьба с этим злом.

Эта организация, о которой говорил полицейский, началась зимой 1934 года. Правительство Маньчжу-Го утвердило проект Бюро по делам российских эмигрантов, которое должно было ведать эмиграцией и направлять разрозненную работу эмигрантов. Первым председателем Бюро был намечен и утверждён генерал Рычков, который прежде всего призвал русских людей объединиться вокруг вождя русской эмиграции атамана Г.М. Семёнова. Намечены были пути и средства для объединения, для плодотворной творческой и общей работы, для борьбы всё с тем же врагом – с Коминтерном.

XV.

– Ну, что вы скажете о своей службе? – спросил Надю Батраков, улыбаясь голубыми глазами. – Не очень трудная работа?

– Нет, – улыбкой ответила ему Надя. – Совсем просто.

– И я ведь тоже не очень строг? Вы, наверно, думали – вот грозный будет у меня патрон. Член правления КВжд, важная персона… А я совсем простой парень. Я ведь из простых, из рабочего люда. Так, пообтёрся, подучился – вот и в люди вышел.

– Никогда бы не сказала, что вы из рабочих.

– Факт, душечка, а не реклама! Из рабочих, маляр, сам себе всем обязан. Когда-то партизаном был, за советскую власть дрался. А теперь вот в буржуазный город послан, шампанское с буржуями пью. Вы ведь догадались уже по тем бумажкам, которые вы печатаете, что речь идёт о продаже КВжд Маньчжу-Го. Наше правительство решило развязаться с этой дорогой, стратегическое значение которой для нас потеряно с приходом сюда японцев. Впрочем, вам всё это не интересно, да и мне не следует слишком болтать. Давайте поговорим о другом. Вы танцуете?

– Да.