Читаем Врата в бессознательное: Набоков плюс полностью

Тройка во 2, «внутренней», позиции может означать, что автор сам поверил в выдумку, включился в игру в статусе игрока, а не режиссера. Так, может быть (другая наша версия), знакомый респондент, от которого он, якобы, узнал новость и имя которого скрыл, действительно существовал и сообщил фейк честному человеку, который честно его распространил?

Дезинформация его, кстати, была быстро разоблачена разными лицами, несмотря на то, что автор старательно писал и вывешивал статьи, давал интервью (мы включили в выборку только базовый материал) в защиту своей точки зрения. (Эта излишняя суета подтверждала тревожность и неуверенность дезинформатора-неофита, т. е. нашу исходную версию).

Анализ текста с точки зрения приемов пропаганды показал, что там наличествуют:

анонимный авторитет, гипербола (подвид: игры с масштабом) и дезинформация. (Приемы пропаганды активно разбирались в различных социальных сетях в специальной группе «Антипропаганда» и др.)

Чтобы окончательно удостовериться в той или иной версии, мы проанализировали не только архетипический, но и другие слои затекста.

Анаграмматический слой богат, содержит обсценную лексику (1) и жаргонизмы типа «ботает», «атас», «мура» (19 случаев!). Общее количество анаграмматических слов 82. Слово «зол» встречается 4 раза, экспрессивные междометия («ой!», «ах!», «ух!» и пр.) как показатель эмоциональной взволнованности — 9 раз. Слова заходят друг за друга при образовании многочисленных семантических кластеров. Примеры: «им — мура: раб ботает», «пас ас сук», «речи чина», «лакал кал», «плен лени», «таю ‹…› таи и сам, брат». Заканчивается анаграмма выразительным: «На!» (требуемый продукт вручается заказчику).

Это не проблема диареи, а проблема слабости воли и убеждений. Анаграмма отражает внутренний конфликт, острое недовольство собой и той ситуацией, в которую этот мужчина попал. Самый смачный и главный для понимания кластер мы привести здесь не рискуем; можем пересказать его смысл: автор вступает в сексуальную связь с мужчиной, переодетым женщиной. В переводе образов на язык автопослания это означает: внешне, для всех я занимаюсь общепринятым и распространенным делом, а на самом деле, тайно — тем, что считается извращением.

Возможно, совокупность указанных кластеров обрисовывает ситуацию следующим образом: некий «ас», главенствующий над «суками», он же «чин», дал автору некое задание, связанное с речью («ботать»), сам при этом ничем не рискуя. Рискует «раб» (исполнитель), который из-за своей «лени» попал в «плен» и вынужден угождать «чинам», требующим от него не только почитания, но и извращения, которое необходимо таить и исполнителю, и некоему «брату» (подельщику?), которого возможно зовут Толька. Оплата заказа — в евро. Есть и другая цена — здоровье исполнителя («приступ», «рак»).

Есть и слово «вина».

И в первой и во второй цифрах кода метафизическая инстанция условного «Ада» более, чем в 3 раза превышает инстанцию «Рая» (1,73 против 0,53 и 3,03 против 1,0). Высокие цифры «Ада» свидетельствуют о сильном накале негативных эмоций, скорее всего, чувства страха.

Итак, 3-ка во «внутренней» позиции говорит о том, что автор так и не смог покинуть поле опасной «игры в ложь», психологически отстроиться от нее (в отличие от опытного профессионала — политика Ж, который пересказывая позже этот же сюжет, из первого семантического поля 3–4 (того же, что и у нашего автора!) благополучно переместился в поле 2–3 (т. е. придя домой, снял мундир; правда, повесил его не в шкаф, а на плечики специального стояка — чтобы любоваться).

Описание фабульного слоя

этой дезинформации приводим по старому протоколу, без изменений — чтобы видны были этапы работы по реконструкции образа и моменты инсайта исследователя (выделенные полужирным шрифтом):

«Бандитсткий концлагерь? Заводишка. Отдельные механизмы еще со скрипом и остановками работают. Местность: огромная помойка, на которой роются собаки (гиены?), воронье, и происходят разборки между нищими (рабами) и бандитами (вертухаями?). Бандиты бьют нищих, нищие отбивают полусьедобные куски о твердые поверхности и работают на заводишке (мастерской кустарной, где что-то сверлят). Взрываются мины на поле и/или это идет война: бандиты делят территорию между кланами.

Либо паровая машина работает, либо, все-таки, пыхтит Змей-Горыныч, Дракон. Второе вероятней, т. к. фырчаще-шипящие звуки очень разнообразны. Дракон Е. Шварца!

Местность как в фильме „Кин-дза-дза“; после Апокалипсиса. Образ страны».

Вот что было в подсознании у исполнителя, когда он сочинял фейк по заказу. Вот что это послание несет читателям.

Реплики в интернете: вежливые и не очень

Перейти на страницу:

Похожие книги

Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2
Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2

Второй том «Очерков по истории английской поэзии» посвящен, главным образом, английским поэтам романтической и викторианской эпох, то есть XIX века. Знаменитые имена соседствуют со сравнительно малоизвестными. Так рядом со статьями о Вордсворте и Китсе помещена обширная статья о Джоне Клэре, одаренном поэте-крестьянине, закончившем свою трагическую жизнь в приюте для умалишенных. Рядом со статьями о Теннисоне, Браунинге и Хопкинсе – очерк о Клубе рифмачей, декадентском кружке лондонских поэтов 1890-х годов, объединявшем У.Б. Йейтса, Артура Симонса, Эрнста Даусона, Лайонела Джонсона и др. Отдельная часть книги рассказывает о классиках нонсенса – Эдварде Лире, Льюисе Кэрролле и Герберте Честертоне. Другие очерки рассказывают о поэзии прерафаэлитов, об Э. Хаусмане и Р. Киплинге, а также о поэтах XX века: Роберте Грейвзе, певце Белой Богини, и Уинстене Хью Одене. Сквозной темой книги можно считать романтическую линию английской поэзии – от Уильяма Блейка до «последнего романтика» Йейтса и дальше. Как и в первом томе, очерки иллюстрируются переводами стихов, выполненными автором.

Григорий Михайлович Кружков

Языкознание, иностранные языки