Врата вечности

На рассвете, очнувшись после недолгого забытья, очокочи открыл глаза и уже не смог снова их закрыть. Долго лежал, глядя в потолок, разрисованный разноцветным орнаментом, вспоминая и повторяя речь, которую он заучил, чтобы обратиться с ней к Джелани. Текст ему предусмотрительно вручил Джеррик, вместе с верительными грамотами. Когда это занятие ему наскучило, Бесарион встал, оделся и попытался выйти из комнаты. Однако дверь была заперта. А стучать в нее Бесарион не рискнул, памятуя о том, что на стук и крик может прийти Тафари. Встречаться с этим монстром в образе нгояма Бесарион не хотел. Во всяком случае, в столь раннее утро и один на один. Пришлось снова лечь в постель и терпеливо ждать, пока дверь откроют снаружи. Бесарион чувствовал себя узником. Правда, эта комната, несмотря на скудость своего убранства и мебели, мало походила на камеру, в которой очокочи мог очутиться, попади он в темницу главы Совета XIII. Эта мысль служила ему некоторым утешением. А затем он неожиданно забылся тревожным сном, в котором его преследовали какие-то неясные тени, и он не мог от них скрыться, куда бы ни бежал…

Бесарион вздрогнул и пробудился от того, что к его плечу прикоснулся своей мощной дланью Тафари. Ощущение было такое, что на очокочи обрушился многотонный кусок скалы и почти вдавил его в ложе.

– Вставай, – произнес нгояма. – Могущественный ждет тебя.

Судя по солнцу, время близилось к полудню. Бесарион торопливо поднялся и последовал за Тафари. Тот шел, не оглядываясь, уверенный, что очокочи не посмеет пренебречь его не очень-то вежливым приглашением.

Но если Бесарион рассчитывал, что на этот раз его примут в обстановке, подобающей вождю самого могущественного в Африке народа, то он опять ошибся. Его снова привели на ту же самую террасу, которую он покинул вчера после ужина. Джелани сидел в большом плетеном кресле и задумчиво смотрел на непроницаемые заросли тропического леса, обступившие дом. Изредка в кронах деревьев мелькали черные птицы-носороги. Их мощные крылья при взмахе издавали резкий свистящий звук. Порой по стволу дерева, извиваясь, проползала в поиске птичьих гнезд змея бойга. Иногда звучал протяжный вскрик леопарда, и тогда все остальные звуки смолкали. Но тишина длилась только краткий миг.

Рядом с Джелани, в таком же плетеном кресле, расположилась Дапн. Она смотрела в ту же сторону, что и нгояма, и, казалось, прислушивалась к звукам леса, словно пыталась понять, о чем говорят его обитатели. На очокочи она не обратила никакого внимания.

Бесарион в очередной раз обиделся. В ранге посла Совета XIII cамому себе он казался avis rаrа, редкой птицей, а, главное, очень важной, и пренебрежение, с которым его встретил Джелани, вызывало у него раздражение и желание ответить какой-нибудь грубостью. Сдерживало его только присутствие Тафари, который всюду следовал за ним безмолвной, но очень грозной тенью.

Поэтому Бесарион не стал покорно дожидаться, пока Джелани заметит его, а принял горделивую позу и надменно произнес:

– Джелани! Concordia parvae res crescunt, discordia maximae dilabuntur. При согласии малые дела растут, при несогласии великие дела разрушаются…

Но Джелани прервал его речь взмахом руки.

– Я знаю все, что ты хочешь мне сказать. Не трать понапрасну драгоценного времени. Vita brevis est. Жизнь коротка. Но ответь мне: знаешь ли ты, какое живое существо внушает ужас всем обитателям тропического леса?

Бесарион растерянно замигал глазами. Джелани понимающе улыбнулся и сказал:

– Возможно, ты удивишься, но это муравей.

Бесарион недоверчиво улыбнулся.

– Да как же так? Я могу раздавить его пяткой.

– Одного – да, – согласился Джелани. – Но когда и где ты встречал одинокого муравья? Тебе это неведомо, но когда муравьи выходят из своего жилища в поисках пищи, от них в ужасе разбегаются даже слоны. Муравьи идут широкой цепью и поедают все, что попадается на их пути. Те, кто не успевают скрыться, гибнут. Особенно беззащитны перед ними маленькие птички и молодые животные. Но иногда муравьи залезают даже слону в хобот, и это приводит его к потере рассудка. Поверь мне, это непобедимая и самая жестокая в мире армия.

– К чему ты рассказал мне это? – озадаченно спросил Бесарион. – Мы не собираемся вступать в войну с муравьями.

– К тому, что как ни ужасны муравьи, но люди страшнее их, – ответил Джелани. – И я хорошо понимаю это. Как и то, что только объединившись духи природы смогут противостоять нашествию людей и собственному вымиранию. Поэтому я принял посланников Совета тринадцати. Я согласен, что мы должны объединиться, Африка со всем остальным миром. Но, признаюсь, у меня есть сомнения. Я слышал много такого о Совете тринадцати, что заставляет меня колебаться. И это lapis offensionis. Камень преткновения.

– Ложь и клевета, – буркнул Бесарион. – Происки недоброжелателей кобольда Джеррика.

– Auscultare disce. Учись слушать, – в глазах Джелани, словно вспышка молнии, блеснула угроза. – Я впитал эту мудрость с молоком матери. И, поверь, я умею слушать и отделять истину ото лжи.

– Не сомневаюсь в этом, Джелани. Однако…